Девушка с хутора

—• Федьке Тарапаке доказать хотел. Я ему раз шутя сказал, что украду для него Ласточку, а он засмеялся и сказал, что у меня нехватит смелости, а меня это оскорбило. Вот и всё. И вовсе я не красный. Был бы красный—меня приняли бы в комсомол, а то не приняли. Не доверяют мне. Какой же я красный?

— Так, так, — Иван Макарович разгладил бороду. — Кто же это вас не принял в комсомол?

— Как кто? — растерялся Скубецкий. — Они же...

— Да кто же это они?

— Вы требуете от меня предательства.

— Слушай, ты, гимназист! — вышел из себя Юрченко, — ты долго будешь отнимать у нас время? Клянусь тебе честью офицера, что, если ты сейчас же, вот в сию же минуту, всего не скажешь, — тут же, на месте, пущу тебе пулю в лоб. А пока , на! на! на! — и он, как бешеный, набросился на Скубецкого, нанося ему удары плетью и по лицу и по голове.

Скубецкий закричал и. защищаясь от ударов, упал на колени.

Иван Макарович снова взял Юрченко за руку.

— Бросьте, — сказал он, — это не порядок. Раз решили повесить, зачем же еще бить?

И он пошел к дверям. Скубецкий преградил ему дорогу.

— Не надо! Не надо! Я все скажу!

Обтирая со лба пот и кровь, волнуясь, заикаясь, чувствуя всю низость своего поступка, Скубецкий рассказал все — ио разговоре с Федей, и о Кочуре, и о том, что три винтовки еще и до сих пор зарыты в конюшне Игната Тарапаки. Единственно о ком он умолчал — это о Нюре.

Вынудив у Скубецкого все признания, Юрченко спросил:

— Значит, если бы тебя, болвана, приняли в комсомол, так ты бы и до сих пор обо всем молчал? А?

— Не знаю. Я вам сказал всё. Разрешите мне уйти

— А вот этого не хочешь? — показал ему Юрченко дулю и крикнул казаку: — Посадить его опять в каталажку!

— Позвольте, — со слезами сказал Скубецкий,—как же так?

Но его схватили и отвели.

— Завтра всех арестованных в расход! — шепнул Ивану Макаровичу Юрченко, — а сейчас идем к Тарапаке!

L1I

Степа прибежал к Кочуре. Глаза его горели.

— Пора доставать винтовку! Сегодня же вечером сходи к Игнату Тарапаке. Там Федор тебе поможет.

—. А потом? Куда потом девать винтовки?

— Позже ночью и я приду и Сеня. Тарас уже винтовку взял. Надо быть наготове. Юрченко вот-вот снимется. Быхов опасается, что он перед тем как уйти, всех арестованных расстреляет. Надо выручать. У Быхова уже человек двенадцать есть: он, Гаркуша и другие, а, кроме того, еще и мы, комсомольцы.

— Ладно. Только не знаю, как Игнат. А что, если он скажет: «Берите ваши винтовки и идите, куда хотите». Тогда что?

— Не скажет. Ты поговори с ним. И Федька попросит.

Федя был дома. Из комсомольцев пока он один только знал об аресте Скубецкого и очень удивлялся его поступку. «Неужели,—думал он,—Скубецкий и в самом; деле хотел украсть для меня Ласточку? А может, неправда, может, он подбивал меня только для того, чтобы я ему помог, а сам потом удрал бы на коне. Только куда? К белым — так они ж его сами арестовали, а если к красным, так чего бы ему скрывать?»

А в глубине души он все же жалел, что Скубецкому не удалась его затея. «Может быть, и правда — была б опять Ласточка наша, — вздохнул он. — Проклятый Юрченко! Чтоб ему!..»

И не успел он подумать об этом как в калитке показались Иван Макарович, Юрченко и три казака. Федя быстро спрятался за хату, и они его не заметили. Юрченко направился к конюшне и приказал позвать Игната, но тот уже сам выходил во двор.

13. Девушка с хутора

193

— Сюда! — раздраженно крикнул Юрченко.

— В чем дело? — ожидая новых неприятностей, Игнат направился к нему. Федя продолжал следить из-за хаты и вдруг вспомнил: «Винтовки!» Но тут же себя успокоил: «Не может быть. Откуда бы они узнали?» Он стал ждать, что будет дальше. До него донесся голос Юрченко:

— В каком углу зарыто?

Федя вздрогнул. Он не разобрал, что ответил отец, и услышал только, как Юрченко крикнул:

— Лопату!

Федя вытер пот со лба. «Узнали! Кочуру, Кочуру, скорей предупредить!» Он быстро перемахнул через плетень и соседским двором выскочил на улицу. Оглянулся и пустился бежать. «Неужели Скубецкий? Неужели Скубецкий?.. Это я сказал ему, я... Что ж теперь делать?..»

Кочура жил далеко. Но не успел Федя оставить за собой и два квартала, как пораженный остановился: Кочуру вели вооруженные- казаки. «Скубецкий»... — теперь уже уверенно подумал Федя. Стоял и не знал, что предпринять. Вдруг решился: быстро свернул в переулок и побежал к Степе. По дороге передумал. «Нет, лучше к Оле». Пересек улицу, заскочил 'за угол. Показался патруль. Он метнулся в чей-то садок, оттуда в огород, снова в садок, изменил направление, выскочил в переулок, долго бежал и очутился недалеко» от олиной хаты. По знакомой ему дорожке быстро добрался до секретной лазейки в сарае и юркнул в нее. Там отдышался, выглянул во двор и, убедившись, что чужих нет, бросился к хате и стал стучать. Оля впустила его и отшатнулась.

— Что с тобой?

— Кочуру арестовали! И отца, наверное, арестуют! И винтовки нашли! Что будем делать?

— Кочуру?! — вскрикнула Оля. — Кочуру?!