Девушка с корабля

– Кто из нас будет рассказывать свою историю, я или ты?

– Ах, извини, пожалуйста, продолжай.

Юстес Хайнетт вперил свой взор в печатную бумажку, наклеенную на стену и уведомлявшую пассажиров данной каюты, что их стюарда зовут «Джон Мидгли».

– Это была необыкновенная очаровательная девушка.

– И моя тоже. Даю тебе честное слово, что в жизни своей я не видал ничего подобного…

Конечно, если ты предпочитаешь, чтобы я отложил свой рассказ… – холодно начал

Юстес.

– О, извини, пожалуйста! Продолжай.

– Это была необыкновенная, очаровательная девушка.

– Как ее звали?

– Вильгельмина Беннетт. Это была необыкновенная, очаровательная девушка и притом поразительно умная. Я читал ей все написанные мною стихи, и они страшно нравились ей. Она любила также мое пение. Беседа со мною, по-видимому, сильно интересовала ее. Она восхищалась моим…

– Понимаю. Теперь продолжай свою историю.

– Не перебивай пожалуйста, – сердито промолвил Юстес.

– Я испугался только, что ты не успеешь закончить: ведь весь переезд длится каких-нибудь восемь дней.

– Теперь я забыл, на чем остановился.

– Ты рассказывал, что она была очень хорошего мнения о тебе. Что же случилось? Должно быть, когда ты явился делать предложение, оказалось, что она уже обручена с кем-нибудь другим.

– Ничего подобного, я просил ее руки и получил согласие. Оба мы решили повенчаться без всякой помпы. Она боялась, что отец ее помешает нашей свадьбе, если узнает об этом заранее, а я был уверен, что мать никогда не даст своего согласия на брак с нею, – вот поэтому мы и решили обвенчаться втихомолку. Как раз теперь, – продолжал Юстес, бросая мрачный взгляд вокруг, – я переживал бы медовый месяц. Все было улажено, я получил нужные документы и уплатил пастору. Я даже купил себе новый галстук для венчания.

– И тут вы поссорились!

– Ничуть не бывало. А что, если бы ты перестал подсказывать мне? Я сам расскажу тебе, как все вышло. Случилось вот что: каким-то образом, не знаю уж как, мать пронюхала об этом. И, конечно, все пошло прахом. Она расстроила нашу свадьбу.

Сэм был возмущен. Он искренно недолюбливал тетку Аделину и, видя горе кузена, негодовал на все еще больше.

– Расстроила свадьбу? Я уверен, что она сказала тебе: «Послушай Юстес, тебе не следует жениться». А ты ответил: «Слушаюсь, мамаша».

– Она ничего решительно не говорила. Вообще об этом не было никаких разговоров. Может-быть, она даже ничего и не слыхала о моем намерении жениться.

– Но, тогда как же она могла помешать вам?

– Она стащила у меня брюки.

– Стащила брюки?

– Да, понимаешь, все штаны сперла, все как есть. Она встает раньше меня и, по-видимому, зашла ко мне в комнату, когда я еще спал. Тут она и ограбила меня начисто. Когда я проснулся и начал одеваться, я не мог найти ни одной пары брюк. Я искал повсюду. Наконец, я прошел в гостиную, где она писала письма, и спросил ее, не видала ли она где-нибудь моих штанов. Она ответила, что послала утюжить их. По ее словам, она знала, что я никогда не выхожу по утрам, – это отчасти правда, – а к завтраку все брюки будут готовы. Ты понимаешь, а мне надо было быть в церкви в одиннадцать часов утра. Я сказал ей, что у меня назначено в одиннадцать часов в высшей степени важное свидание с нужным человеком, тогда она пожелала, конечно, узнать, какое это свидание; я попробовал придумать что-нибудь, но вышло довольно слабовато, и мамаша заявила, что будет гораздо лучше, если я позвоню по телефону и отложу свидание. Я так и сделал. Позвонил по первому попавшемуся мне в телефонной книжке номеру и сообщил какому-то человеку, которого я никогда за всю жизнь не видел в глаза, что не могу встретиться с ним, потому что я без штанов. Он ответил мне, что я ошибся номером. А мать все время прислушивалась к нашему разговору и так как я знал, что она знает, потому что я чувствовал, что она знает, а она знала, что я знаю, что она знает… Словом, это было отвратительно.

– Ну, а как с девушкой?

– Она отказала мне. Должно-быть, она ждала меня в церкви от одиннадцати до половина второго, и это ей, наконец, надоело. Когда я пришел к ним вечером в гости, она не вышла ко мне, а вместо этого передала письмо, в котором она заявляла, что, по ее мнению, все вышло к лучшему, ибо, подумав обстоятельно, она пришла к заключению, что ошиблась. Далее там было что-то относительно того, что я не так динамичен, как она думала. В заключение писала, что ей хотелось бы иметь мужа вроде Ланселота или сэра Гелехода, и просила меня поставить на этом деле крест.

– А ты ничего не сказал ей про брюки?

– Сказал, но это только ухудшило положение. Она заявила, что может простить человеку все, только не то, что он смешон.

– По-видимому, дело кончено, – сентенциозно произнес Сэм. – От девушки нельзя требовать большего.