Девушка с Косой

— Ирина… — вдруг снова стал серьёзным Мик, — ты хотела помочь? Ты помогла. Если отправим его в академию, то выполним мечту большинства из тех, кто только надеется стать Оружием. И при этом не будем сами возиться с его мерзким характером и ужасным воспитанием. Мы и так делаем дикарёнку огромное одолжение, ведь пахать на оплату его учёбы придется немало. Зато, если не облажается — получим на выходе профессиональное и сильное оружие. И взрослое уже, с которым разговаривать можно. Он ведь твою душу откусил… будет и за учебу и за преступление отрабатывать. Потому что нефиг нахаляву на чужом горбу в рай въезжать!

— Но он-то не мечтал никаким оружием становиться! — я снова покосилась на засевшего за книгой, как за бруствером, мальчишку. — Он просто жил… а потом пришел этот козел и…

— И он пошёл за ним, как баран за мясником! Что говорит о явном отсутствии мозгов.

Бух!

Мы вздрогнули и я обернулась. А это просто Сашка книгу уронил, теперь подбирал ее с пола трясущимися, непослушными руками и при этом сверлил Мика злым и отчаянным взглядом.

— Что ты понимаешь, сука железная! — звенящим от сдерживаемых слез голосом выдал он. — Ты ничего не знаешь, а туда же! Да пошел ты в жопу, благодетель! Ничего мне от вас не надо! Подавитесь! — и книгой в Мика как швырнет!

Ой, блин! Да ептить…

— Об этом надо было думать когда душу чужую жрал! — заорал в ответ Мик, перехватываю увесистый том в сантиметре от своего лица, а потом и самого Кинжала, ломанувшенгося к двери, за талию поймал и швырнул на диван. — Как будто мы тут горим желанием скакать тут вокруг «бедного» тебя!

— Ну так не скачи, уе…к, кто тебя просит! — Сашка снова попытался прорваться к двери, и снова безуспешно. Я только и успевала глаза с одного на другого переводить, а они орали уже оба одновременно, чуть ли не срывая голос, друг на друга. И подрались даже, но так… пацан против Мика — пацан. А мой Кос, как бы не злился, не стал бы калечить убогого, по его мнению, мальчишку.

Так что я почти спокойно наблюдала. Ага, вот прям почти. Чуть не окочурилась от переживаний, а потом, когда мне надоел этот дурдом и показалось, что оба уже вот-вот в запале перейдут границы — пошла набрала в кастрюлю воды. Холодной. И каааак…

— Ты дура что ли?! — ошалело спросил севший на задницу Сашка, руками размазывая по лицу воду. Ему больше досталось, чем Мику.

— Придержи язык, — рыкнул на него Микаэль, но уже как то, без огонька. — Она твой Мастер!

— А давайте вы оба немного того? Помолчите? — предложила я, поворачиваясь к шкафу, чтобы поставить кастрюлю на место. — У меня уже аж в ушах звенит. Значит так… сначала к лекарям пойдем, потом насчет академии все узнаем. А потом, если захочешь, — тут я подчеркнуто к Сашке обратилась. — Расскажешь, как тебя этот скот подманил. Раз уж мы «ничего не понимаем». И тебе самому легче станет и других, наверное, надо будет предупредить.

— Да че там рассказывать, — все еще злобненько, но уже тихо просипел мокрый Кинжал. — Ты вон сходи в больничку бесплатную, где от рака загибаются, да предложи любому из них с тобой уйти туда, где от боли избавят и вообще вылечат. И посмотри, сколько желающих за тобой, как бараны, не рассуждая, ломанется!

У меня задрожали руки и кастрюля с грохотом упала… хорошо в раковину. В больнице, где умирают от рака, я была… и если бы туда заявился сам черт с рогами и обещал вылечить папу, я бы тоже пошла за ним не раздумывая куда угодно.

— И он тебя вылечил? — произнес чей-то чужой голос, а уже потом я поняла, что сама и спросила. Как смогла только, непонятно, губы же онемели и я их почти не чувствовала.

— Сама не видишь, что я живой? — огрызнулся мальчишка, но как-то неуверенно. Кажется, мое побелевшее лицо его напугало или смутило. А может еще что-то.

Вдруг Мик обнял меня со спины и крепко прижал. А сам по внутренней связи начал меня успокаивать:

«Тише, тише. Боль от потери не пройдёт никогда, но думаю, те, кого мы потеряли, не хотели бы приносить нам эти страдания», — он поцеловал меня в макушку, — «Ты фонишь болью так, что даже мелкого вон пробрало».

Мне тут же стало очень стыдно. Мик и сам потерял свою семью, а Сашка… так что нечего раскисать.

Я переглотнула, на секунду уткнулась Мику в плечо лицом, прижалась… и взяла себя в руки. Подняла голову, выпрямилась, чуть-чуть улыбнулась сначала Мику, а потом через его плечо и Сашке, с тревогой наблюдавшему за нами. Не знаю, с чего, но ему вдруг оказалась небезразлична моя боль, хотя он сам этому удивился больше всех.

— Кхм… ладно. Давайте собираться?

— Угу, — Сашка встал с пола и потопал в ванную. Переодеваться. И не спорил больше, вообще, даже когда Мик велел ему причесаться. Словно скандал, а потом моя вспышка боли выдернула запал из гранаты, все разом устали, успокоились и старались не нарываться.

Оружие