Девушка с «Края Света»

Она сделала свое дело и спасла его. Он в ответ помог ей по хозяйству, дал ей мужество взглянуть на лицо Сильвии. Этим семья и хороша. Но в его неожиданном возвращении было что-то удивившее ее. Его доброта расшевелила в ней забытые воспоминания о том, как хорошо быть молодой и поддаваться обаянию красивого лица. Тетя Флорри права, говоря: «Тебе надо чаще бывать на людях. Ты ведь была красоткой. Почему ты так себя запустила? Молодость дается один только раз».

Она делала свою работу, поглядывая на небо, меняется ли оно, есть ли там признаки оттепели. Подмораживало, а тучи напоминали куски свинца. Задует ветер, и все повторится снова. Хоть бы Бен поскорее спустился в долину.

В природе-то, может, и не настала сейчас оттепель, а вот в ее душе да, настала. Она уже не такая замороженная и бесчувственная. Бен вернул ей искорку надежды на будущее. Так она думала, идя в курятник с кормом. Если повезет, она найдет там замерзшие яйца.

Подойдя к сетке, она увидела, что случилась катастрофа: там была дыра, от которой тянулся кровавый след; вокруг валялись перья. Проклятая лиса… Не требовалось быть ясновидцем, чтобы угадать, что она найдет внутри. С упавшим сердцем она шагнула в клетку и собрала остатки от ее курочек. Лишь одна сидела, дрожа, на насесте.

Хуже всего стало то, что на кухне никого не было. Не с кем ей поделиться этой бедой. Впервые за много недель ей захотелось выпить.

На верхней полке в подвале стояла бутылка, которую она хранила как память о былом. Иногда она спускалась вниз, гладила ее рукой и разговаривала с ней. Ей было приятно знать, что она там. Она знала, что может сойти по ступенькам и налить себе в любое время, когда захочет. Считала правильным напоминать себе, что искушение кроется за каждой дверью. Но в этот день такие манипуляции показались ей чересчур самонадеянными. Она промерзла до костей, у нее горели мозоли на ногах, а в доме стало так пусто.

Миррен открыла дверь подвала, втянула ноздрями воздух. Нащупала бутылку и взяла ее с полки, прижала к груди. Ты утешала меня когда-то и будешь утешать. Твое время пришло…

Словно в былые времена на ночных тренировках, он шагал по глубокому снегу к дороге, но знакомые приметы были занесены снегом и угадывались с трудом. Один неправильный поворот, и Бен снова собьется с дороги. Его ноги, обмотанные мешковиной, казались свинцовыми; он, словно слепец, втыкал посох в снег, пробуя его глубину. Путь был медленный и утомительный, но день был еще в самом разгаре, времени полно… И все же каждый шаг уносил его прочь от Крэгсайда и женщины, которую он очень любил; теперь ей придется в одиночку бороться со стихией.

В душе он молил судьбу, чтобы возле дороги он нашел кучку писем и, может, каких-нибудь припасов, чтобы Миррен могла приехать на лошади и забрать все, а заодно узнать новости от своих работников. Он прислушивался, не едет ли какая-нибудь машина по глубокому туннелю, в который превратилась дорога, ведущая в долину, к цивилизации. Но вокруг была полная тишина.

Это будет знаком, что он поступает правильно. Кого ты дурачишь? – фыркнул он. Ему просто хотелось облегчить свою совесть, скрасить свое дезертирство, убрать смущение, но он чувствовал себя как уж на сковородке. Он сбежал из Крэгсайда по собственной трусости. Увидел улику и не смог снова оказаться перед ложью и обманом. Но все-таки она, кажется, была все время трезвая.

Сколько раз ему хотелось сказать ей о своих чувствах, но он не сомневался, что его слова вызовут лишь неловкость между ними. Конечно же, Миррен ответит отказом, кто бы сомневался… Лучше уж отвалить сейчас и не позориться. Вот если бы она дала ему хоть как-то понять, что между ними возможны не только дружеские и родственные отношения… Но может ли быть иначе? Они связаны между собой страданиями.

У Миррен страстное сердце, все еще замороженное, спящее; оно ждет, словно бедная овца, укрытия, даже под стенами и за сугробами, ждет, когда его спасут, дышит, царапается, ждет оттепели. Когда-нибудь кузина расцветет и снова полюбит, но не его.

Джек никогда не был для нее подходящим мужем, с самого начала. А он, Бен, держался в стороне и наблюдал за их романом, но всегда знал, что его сводный кузен слишком своенравен и необуздан, чтобы дать ей счастье. Сам же он ходил кругами вокруг нее, словно баран, и надеялся, что она его заметит. «Жизнь надо хватать за яйца», – любил повторять его начальник-сержант. А он как бесполезный баран на поле с овцами, только бегал да блеял, а дело не делал.

Они с Миррен корнями приросли к Крэгсайду, к этим склонам; тут жили и трудились поколения их предков. Фермерство у них в крови. Так почему же он сейчас дезертирует, отыскивает какие-то предлоги, оставляя ее в беде?

Испугался той бутылки в подвале? Что власть бутылки окажется сильнее, чем его? Он боялся, что не встретит со стороны Миррен ответной любви, что она откажет ему.