Девушка с «Края Света»

– Тебе приходило в голову, что восьмое мая хорошая дата? Этот день всегда будет в Европе Днем победы и, конечно, днем печали по погибшим. Но и для тебя, Миррен, тоже. День победы над алкоголем – это день, когда ты обнаружила свою истинную натуру и вступила в сражение, которое тебе придется вести до конца жизни. Каждый раз, выбирая трезвость, ты одерживаешь еще одну победу. Сильвия и Джек могут тобой гордиться.

Миррен провела в лечебнице шесть недель и потратила свои сбережения на оплату лечения. Она прошла последний сеанс электрошока, вызывавшего у нее головную боль и ощущение того, что ее окутал туман, а во рту вкус резины. Но больше всего ей помогали беседы с другими пациентами, сознание того, что они вели одно и то же сражение за трезвость.

Теперь ей было не на кого положиться, только на себя и на поддержку своих новых друзей. Доктор Каплински и сиделка постепенно научили ее уважать и ценить собственную силу, погоревать об утратах и смириться с ними, а потом найти способ чувствовать себя комфортно.

Во время дискуссий она обнаружила, что теперь может простить себя за слабость, простить Джека и Пэдди за то, что они такие же люди, как и она сама, не лучше, не хуже. На постижение этого в одиночку у нее могла бы уйти целая жизнь.

Как она скучала по «Краю Света», по покою и одиночеству, который он ей давал!

В середине лета 46-го года, к сенокосу, она вернулась в Крэгсайд и тут же включилась в работу. Она с грустью узнала, что Бен послушался ее совета и уехал, а ей хотелось так много рассказать ему.

Том надрывался от массы дел, и она осталась в Крэгсайде и старалась помириться с Флорри, но это было непросто. Слишком многое приходилось прощать. И Миррен решила, что просто поможет ей справляться с наплывом летних посетителей, станет стряпать, делать уборку, показывая, что на этот раз она настроена серьезно.

Жили горожане и в «Крае Света», так как теперь нужны были деньги.

В сентябре она написала доктору Каплински, поблагодарила его за лечение и предложила использовать «Край Света» как место уединения для людей, которым, на его взгляд, требовались свежий воздух и покой, чтобы склеить свои разбитые жизни. Им нужно будет только привозить свою заборную книжку на нормированные товары.

Она радушно принимала на несколько недель самых разных людей, бывших алкоголиков, беженцев, чтобы они гуляли по холмам, дышали воздухом. Тропа, ведущая к «Краю Света», заметно расширилась.

Она часто думала о Бене, который теперь работал в другом месте и жил спокойно, не тревожась за нее. Она прогнала его в припадке вредности и горько сожалела о его отъезде. Крэгсайд поскучнел без его веселых шуток. Они много наговорили друг другу всяких гадостей. Она чуть не написала ему письмо, но потом передумала. Лучше уж ей оставаться одной. Хватит того, что она неделю за неделей продолжает быть трезвой.

Самой большой ее радостью стала поездка в Скарпертон, которая назрела давным-давно. Она спустилась по мощеной улице к лавке Сэма Лейберга, чтобы выкупить бабушкину брошь. К ее радости, старинное украшение, целое и невредимое, лежало в своем футляре, хотя прошло столько месяцев.

Сэм посмотрел на Миррен поверх очков и с улыбкой отдал ей брошь.

– Я ведь сказала, что приду за ней. Правда, времени прошло больше, чем я думала.

Он усмехнулся.

– Вы сдержали свое слово, леди, и восстановили мою веру в людей. Носите эту брошь с гордостью. Это изысканное и прекрасное ювелирное изделие, ему не место в ломбарде, как и вам самой.

После этого маленького замечания ее шаг сделался легким, упругим. Она перешла через дорогу, чтобы оказаться подальше от «Золотого льва», и вместо этого зашла в кафе-кондитерскую «Медный чайник». Через полчаса она сядет в автобус и поедет в лечебницу на ежемесячную встречу с доктором Каплински. Такие встречи были ее путеводной нитью, надеждой на будущее, ее собственным «Краем Света».

Глава 18

1947

Она видела среди лютиков темноволосую детскую головку, ветер теребил дочкины бантики и кудряшки; она побежала к ней через луг, но дочка исчезла, ее внезапно скрыли из виду крапива и высокая, пожелтевшая трава. Она кричала, звала, но ответа не было.

Миррен проснулась от холода, он разбудил ее, вырвал из сна, лишил надежды догнать Сильвию. И почему она проснулась?

Приди ко мне в полночной тишине,
Приди ко мне молчанием во снах…[8]

Неожиданно для себя она произнесла строки из «Эха», своего любимого стихотворения Кристины Россетти[9]. Она снова заснула одетая, лежа поверх одеяла, и ее привел в сознание ледяной воздух спальни. Так засыпать вошло у нее в привычку – одолевала лень.