Девушка с медовыми глазами

Почему все родители так уверены, что дети обязательно повторят их ошибки, если их не оградить? Вот вышла мама замуж в девятнадцать, на первом же курсе университета, через одиннадцать месяцев родила меня и пришлось брать год академического отпуска, а после него переводиться на заочку. Намучилась, короче. Но это же не означает, что и мне захочется так рано выскочить замуж и бросить университет. Я раньше двадцати пяти ни за что под венец не пойду.

Свекровь, папина мама, работала учителем в школе и ни во что не ставила мамин диплом заочника, мол халявщики, липовый диплом. А когда я пошла в школу, мама хвасталась ей, что учусь на «отлично». Тогда бабушка требовала показать мои тетради. Первое время я с гордостью их ей приносила, но бабушка говорила: «А я бы тебе за такое пятерку не поставила. Почерк хромает и грязь». Тогда мама, продолжая войну со свекровью, сильнее укоротила мой поводок: ругала за мелкие помарки, заставляла целиком переписывать тетради, я плакала из-за четверок в дневнике, а одноклассники смеялись над этим.

Если я из-за влюбленности не получу золотую медаль, не поступлю в университет на грант, не доучусь по специальности, это будет не мой провал, это станет личным и самым большим поражением мамы в схватке с бабушкой. Но не все же теряют рассудок от любви и творят всякие глупости. Уж точно не я.

А теперь опять ждут позорные объяснения с парнем, опять краснеть от стыда и чувствовать неловкость при случайных встречах. Изо всех сил кричу в подушку, молочу по ней кулаками за закрытыми дверями спальни и падаю на диван в слезах от собственной беспомощности, бесправия и несправедливости. Мозг скандирует раз за разом в такт бешеному сердцебиению: «Я. Свободный. Человек!» Я, только я должна решать, кто мне пара, а кто нет, с кем дружить, а с кем расстаться!

Цепная реакция: вначале сам Данель отказался от того, что могло бы стать нашим будущим, а в ответ на его слабость моментально последовала отдача.

Пришлось в последний раз увидеться на вечернем служении. Данель принял новость с достоинством. Даже с некой легкостью. Убедил, что почтение к родителям прежде всего, не нужно идти против рожна. И ничего не предложил взамен. Я ошиблась, никакой он не отважный рыцарь из средневековья, готовый бороться за даму сердца.

***

Еду в запертой отцовской машине. Вот тот поворот, который мне нужен. Во все глаза смотрю на него, проезжая мимо. Повернуть не могу – руль в моих руках тряпочный… Не слушается и не управляет движением.

Кажется, впервые понимаю, о чём ненавистный сон. Но написать о нём, увы, теперь некому…

Скучаю по тебе

Худший способ скучать по человеку – это быть с ним и понимать, что он никогда не будет твоим.

Габриэль Гарсиа Маркес

Тим

Осталось два дня до зимних каникул. Оценки за четверть уже выставили, но по дурацкому правилу ходить в школу всё равно нужно. Сегодня приволок с собой гитару, чтобы вынести тянущуюся, как смола, скукотищу. До начала занятий тихо играю дворовую песню «Королева снежная», напевая вполголоса:

«У тебя на ресницах я слезинки не встречу,

Я слезинки не встречу…»

Звук гитары, как мед для пчел, влечет праздно слоняющихся в холле. Мимо меня проносится вишневая копна волос, собранных в тугой хвост. Тут же начинаю намеренно петь громче, выкрикивать ей вслед:

«Только серые льдинки

У тебя-я-я в глазах…»

Нулевая реакция. Не обернулась, не поздоровалась, не подошла. Гитару под мышку и за ней в класс. А у снежной королевы-то сегодня глазищи опухшие, красные. Впервые не накрасилась. Так она выглядит значительно младше своих лет, как маленькая грустная девочка, у которой упал на пол леденец.

«Ну что ты так смотришь?» – говорит и отворачивается.

Стесняется, закрывает лицо руками – не хочет, чтобы видел её не в форме. Как же ещё не поняла, что её лицо – самое волшебное на свете. С косметикой или без неё. Пока Лика смотрит пустым взглядом куда-то вдаль, сбоку разглядываю её профиль. Острый прямой нос переходит в чувственную ложбинку над ртом (ещё одно моё любимое местечко). Соблазнительная впадинка под нижней губой, будто кто-то нежно провел пальцем по фарфоровой коже Лики перед её рождением. Взглядом поглаживаю её густые тёмные брови. Они строго сведены двадцать четыре часа в сутки, если только не рассмешить её. Сама-то она шутит на троечку. Наверное, сразу родилась со своим фирменным выражением лица.

Широко распахнутые глаза совершенно не умеют лгать. Очевидно, что она плакала, и плакала долго. Может, и всю ночь. Но в чем же причина? Покажите того, кто так накосячил? Где ненормальная любительница праздников, сумасбродных новогодних костюмов и нелепых детских конкурсов? Где взахлеб рассказываемые планы на Рождество с её церковными друзьями?

Вопросительно смотрю на Соню, которая только пришла. Она одними губами отвечает мне: «Потом».