Девушка с обложки

Встал, пошел в ванную. Клодин тоже вылезла из-под одеяла и успела накинуть халат и причесаться, когда он появился вновь.

— Заметил — я тебе одежду высушила! — с гордостью сказала она.

Плоды ее полуторачасового труда удостоились лишь мимолетного кивка — как и большинство мужчин, Томми считал, что одежда стирается и сушится сама собой.

— Слушай, у тебя не найдется лезвия — терпеть не могу ходить небритым! — вместо благодарности поинтересовался он.

«В этом он весь! — кисло подумала Клодин, доставая из чемодана запасные лезвия. — Лезть по вентиляции куда-то, где его могут убить или ранить — это вроде как само собой разумеется, но небритым — ни за что!» И пошла готовить ему кофе — как вчера, со сливками и с сахаром, только без бренди.

Вернулся из ванной Томми через пять минут. Подошел, прижался свежевыбритой щекой к ее щеке, поцеловал легонько.

— Спасибо.

— Я тебе кофе сделала, — со вздохом сказала она — с каждой минутой его уход все приближался.

— А поесть у тебя ничего не найдется?

— Нет, только шоколадки… А, да! — вспомнила про вчерашний завтрак, добавила с сомнением: — Только оно все холодное…

Достала из холодильника тарелку с яичницей и пюре, показала.

— Вот.

Она не раз ходила с Томми в рестораны — но никогда еще, даже от самых изысканных яств, глаза его не вспыхивали так алчно, как при виде этой застывшей скользкой яичницы с холодными сосисками. Одну сосиску он сразу, целиком, засунул в рот, пробормотал неразборчиво:

— Клад, а не женщина!

Взял тарелку, понес к столу. Клодин достала и вторую тарелку, с булочками и маслом, принесла следом.

— Угу, угу! — кивнул с набитым ртом Томми.

Еще одного «Угу» удостоились плавленые сырки (с яичницей к тому времени было покончено). Сэндвичи из них и булочек он съел в две минуты, откусывая большими кусками и запивая горячим кофе. Отставил в сторону кружку, взглянул на Клодин пьяными от сытости глазами — потянулся через стол, взял ее руку и чмокнул где-то около большого пальца.

— Кто бы еще догадался приберечь для меня еду!

Она скромно улыбнулась — пусть думает, что яичница была оставлена специально для него!

На этом Томми счел, что с «лирической частью» покончено — лицо его сделалось серьезным.

— Так, теперь у нас есть десять минут. Расскажи-ка мне все, что вчера произошло. Все, что запомнилось: как они выглядели, сколько их, что говорили. И пожалуйста, как можно подробнее! — Похоже, он забыл, что они не в его кабинете в Темз Хаус[7] и она не его подчиненная, прибывшая туда с докладом.

Теперь, по прошествии времени, вчерашняя сцена в салоне казалась Клодин похожей на эпизод из какого-то гонконгского боевика; даже было немного неловко упоминать про белую пластиковую маску и черную мантию — казалось, нормальному человеку трудно будет поверить, что такое могло произойти в действительности.

Тем не менее Клодин принялась рассказывать, добросовестно припоминая подробности. Томми прервал ее лишь дважды. Один раз, когда она дошла до слов человека в маске «Киньте его за борт», перебил: «А ты что — знаешь арабский?» — пришлось объяснить, что говорил этот тип все время на английском языке. И второй раз — спросил, сколько террористов она видела одновременно.

— Шесть, — мысленно подсчитав, ответила Клодин. — А, нет, семь — еще этот, в маске.

Закончив рассказ, она добавила:

— Шейх говорит, что он заплатит деньги — и они уедут… и никому ничего плохого не сделают.

— Ну да, ну да, — кивнул Томми, но в глазах у него было что-то такое, отчего ей стало ясно: он ни на йоту в это не верит.

Встал, подошел к иллюминатору, прищурившись, глянул сквозь стекло — и, подобрав с полу веревку, принялся сматывать ее в аккуратный моток.

— Ты что — действительно на ней висел, пока меня ждал?! — спросила Клодин. — Она же тонкая совсем!

— Вообще-то такой канат выдерживает до полутонны. Но я не висел — у тебя под окном декоративный выступ проходит, дюйма в полтора. Вот я на нем и стоял, а за канат держался… — Сунул веревку за пояс. — У тебя мелочи немного не найдется?

— Что? — Клодин показалось, что она чего-то не дослышала: зачем ему сейчас деньги?!

— Ну мелочи — монет всяких…

— Да, — она достала из сумки кошелек, вытряхнула содержимое на ладонь. — Но тут немного, и английских почти нет — я не меняла…

— Неважно. — Томми выбрал несколько монет, сунул в карман. — Спасибо, достаточно.

Подошел к двери, взглянул вверх — после чего принес стул, влез на него и принялся, используя вместо отвертки монетку, отвинчивать вентиляционную решетку. Открутил три винта, сдвинул ее вбок, оставив висеть на четвертом — открылся проем, достаточный, чтобы пролезть человеку.

— На, возьми! — Обернулся, протягивая сжатый кулак.

Клодин протянула руку навстречу, и он ссыпал ей на ладонь винты с широкими плоскими шляпками.

— Ты сможешь потом поставить на место панель и обратно закрутить?

— Да, разумеется.

— Монеткой — сумеешь?

— У меня есть пилка для ногтей, — отмахнулась Клодин.