Девушка с обложки

Но — делать нечего; она отступила на пару шагов, одновременно ища глазами, чем бы в него запустить потяжелее. Еще шаг… еще…

И тут ее противник внезапно замер, выпучив глаза, и, все так же разведя руки, рухнул ничком к ее ногам. В первый момент Клодин показалось, что он кинулся на нее, она отшатнулась — и лишь потом увидела торчащий в его затылке нож.

Томми был уже на середине комнаты; он бросился на пол, перекатился, вскочил с автоматом в руках — и пустил в окно короткую очередь. Зазвенели, разлетаясь, стекла.

— Ложись!

Клодин не сразу поняла, что это он кричит ей.

Но, раз просит… тем более что ей и самой больше всего сейчас хотелось лечь — лечь и закрыть глаза. Жутко болела спина, которой она стукнулась об камин, и голова тоже болела — а тут еще шум, выстрелы эти, крики…

Она обвела глазами комнату… ага, вон тот диванчик удобнее всего. Шагнула к нему, переступая через старпома… как вдруг тот шевельнулся; хищно протянутая вперед рука коснулась ее щиколотки.

Естественный страх любого нормального человека перед ожившим мертвецом преодолел владевший ею ступор — Клодин с визгом отскочила в сторону. Поскользнулась, потеряла равновесие и, уже падая, увидела промелькнувшие за разбитым окном тени — словно огромные птицы, совсем черные, темнее, чем беззвездное небо…

«Разве там кто-то есть?» — удивилась она, и это было ее последней сознательной мыслью.

Очнувшись, она увидела совсем близко знакомую сине-зеленую, как перо павлина, велюровую обивку. Диван в гостиной шейха…

Лежать было неудобно, что-то твердое давило на бедро. Клодин пошарила рукой, пытаясь убрать помеху — пальцы наткнулись на пистолет; она сдвинула его, чтобы не мешал.

Откуда-то были слышны голоса. Попытка обернуться и посмотреть отдалась вспышкой боли в затылке — такой сильной, что возникло ощущение, будто там здоровенная дырка.

Медленно и осторожно, по миллиметру, Клодин все же повернула голову — увиденное заставило ее снова потянуться к рукоятке пистолета.

Томми стоял в десятке метров от нее, а перед ним… такого громадного мужика она еще в жизни не видела; в черном комбинезоне, он и сам был вроде бы чернокожий, но какой-то странный — пятнами и разводами. Еще несколько людей в таких же черных комбинезонах стояли рядом.

Кто это, откуда? У террористов, кажется, комбинезонов не было… и такого здоровенного типа среди них тоже не было.

Громила в черном неожиданно с ревом ударил Томми кулаком по плечу.

— А вот я тебя, шкета, ща запросто сделаю!

— Зубы обломаешь! — рявкнул Томми не менее громко и стукнул его в ответ.

— Кабинетный работничек, твою мать! — не уступал громила.

Сейчас будут драться!

Мужик был такой огромный, что Томми, и сам роста не маленького, рядом с ним смотрелся подростком. Надо ему помочь!

Клодин громко, чтобы все слышали, застонала — как она и предполагала, Томми вмиг оказался рядом, присел, теплой рукой дотронулся до виска.

— Как ты?.. Как ты себя чувствуешь?

— Ах-х… — простонала Клодин и картинно приложила руку ко лбу. Быстро шепотом добавила: — Если надо, у меня пистолет есть! — Чуть подвинулась, незаметно показывая прижатый к бедру трофей.

К ее удивлению, вместо того, чтобы взять пистолет, он расхохотался.

— Не, не надо. Это свои. Наши ребята из САС.

— А чего вы тогда дрались?

— Да нет, ты что… это мой друг — мы с ним два года не виделись!

Все-таки странные это существа — мужчины, в который раз подумала Клодин. Если бы она встретила подругу, которую не видела года два, то уж наверное не стала бы бить ее кулаком и орать: «А вот я тебя ща сделаю!»…

Томми продолжал что-то говорить… что-то совсем неважное:

— …пятеро ушли. Сумели все-таки один катер спустить и ушли. И шейх с ними — не знаю, своей волей или силком увели.

— Силком, — объяснила Клодин. — Я видела. А чего он такой, — махнула рукой на громилу, — пятнами?

— Это специальная краска маскировочная, — ничуть не удивился Томми. — Ты как себя чувствуешь? Можешь встать?

— Сейчас.

Клодин попыталась сесть — голова сразу закружилась, в глазах потемнело, и она со стоном опустилась обратно; даже этот слабый толчок отозвался невыносимой болью в затылке.

Откуда-то издалека, как сквозь ком ваты, донесся голос Томми:

— Ты что?! Тебе плохо?!

Она пошевелила рукой — оставь, оставь меня, сейчас… — несколько раз глубоко вдохнула и открыла глаза. Он был рядом — живой… свой, родной, встревоженный… Вспомнила и сказала то самое важное, что должна была сказать:

— Раз мы не взорвались, я за тебя замуж не выйду.

Томми зачем-то взглянул на часы и совершенно нелогично ответил:

— Потерпи, вертолет скоро уже прилетит, — после чего заткнул ей рот поцелуем.

Глава шестнадцатая

Из дневника Клодин Бейкер: «…Осуждать и учить жить легко, понимать и прощать — куда труднее…»

Поженились они через полтора месяца.