Девушка с пистолетом "ТТ"

Симон отправился домой и безотлучно просидел там до конца дня у старого телевизора. Утром, уходя на точку, он попросил соседку, если та увидит Ингу, передать ей, чтобы она оставила ему записку.            

34.

То, что Зоя услышала о смене замка, сперва никак не связывалось у неё с Женей.    

Информация дошла до неё абсолютно случайно, в обрывочном состоянии, как кусочки мозаики, рассыпанные в беспорядке по полу и не представляющие единой картины.           

Суммы, получаемые сборщиками, стекались к одному человеку, казначею. Хотя, всеми средствами распоряжался единолично Матвей, прибегая к услугам оплачиваемых им экономистов и аналитиков, многие из которых имели по два диплома о высшем образовании, но «чёрную» наличность он предпочитал держать не у себя, а у того же казначея, откуда она перевозилась по мере надобности. Казначеем Матвея был Больман, известный тем, что являлся самым несгибаемым из сборщиков и мог выколотить деньги из любого заартачившегося клиента. Евреем Больман не был, по паспорту он являлся Прохоровым Сергеем Григорьевичем, а прозвище своё заработал сходством с Юрием Визбором и врождённым дефектом. Вместо «р» он выговаривал «л». На кликуху Больман не обижался, так как не страдал антисемитизмом, и одинаково бил морды евреям, украинцам и русским.         

Дом, в котором жил Больман, был обнесён высоким металлическим забором, оснащенным системой охраны. Ворота открывались при помощи кодового устройства, сработанного в Германии, при этом, в доме звенел звонок, возвещавший о приходе посетителя. Лица, не знающие цифрового набора, общались с хозяином при помощи переговорного устройства. В этом случае ворота открывались из дома системой дистанционного управления. Или не открывались. Это, уже в зависимости от посетителей.         

Но, техника, как известно, рано или поздно может дать сбой. Даже немецкая. Особенно, если она установлена нашими умельцами. В один прекрасный день замок на воротах Больмана отказался их открывать и, в знак протеста, включил сигнализацию в доме. Сам Больман, сидя в машине, тыкал пальцами в кнопки пульта дистанционного управления и матерился сквозь зубы.           

Систему пришлось убрать, заменив тоже германской, но другой фирмы и нового поколения. С двойной системой защиты, исключавшей возможность подобных неполадок. Запор открывался опять-таки путём набора шестизначного цифрового кода.         

Бита, которому Больман продемонстрировал новую систему, охарактеризовал последнего в приватной беседе с Матвеем в коротких и крайне энергичных выражениях:      

- Представляешь, бля, какой код этот мудак ввёл в систему?      

- Ну? – немногословно поддержал разговор Матвей.                 

- 031161. Свой день рождения.          

- Тьфу, блин, - поразился Матвей. – Действительно, мудак. Ему что, в фирме не объяснили, чтобы не кодировался датами, номерами телефонов, машин и подобной парашей?           

- Он говорит, что по-другому может не запомнить, и опять навертит чего-то, что поднимет на ноги всю охрану.        

- Пусть мозги лучше тренирует. Бабки считать умеет, а цифры запомнить, так голова слабая. Ты ему сказал, чтоб хернёй не маялся, а код сменил?       

- Больман твой человек, не мой. Он тебя слушает. Вот ты ему и скажи.    

- Скажу, - проворчал Матвей. – Я ему так скажу… Мало того кипеша было, чуть стрельбу на весь город не подняли, так он опять со своими примочками. Мог бы совсем тогда свои ворота не закрывать. Однохерственно.             

Разговор шёл в доме Матвея, сам на сам, по крайней мере, так считалось. Хотя в доме находилась обслуга и охрана, но рядом в тот момент никого не было, и никто их не слышал. Почти никого. Зое, поправлявшей макияж всего в двух шагах от них в ванной комнате, было слышно всё от слова до слова. Признаков жизни она не подавала, а когда Матвея позвали к телефону, и они с Битой поднялись наверх в кабинет, даже не взглянув в её сторону, Зоя спокойно вышла, и направилась к бару. Произошло это не специально, а просто так, по случайности. Да и, по правде говоря, никакого значения услышанному Зоя в тот момент не придала.        

Вторым из кусочков мозаики было то, что шёл конец месяца, и к Больману вот-вот должны были начать стекаться деньги от сборщиков.         

Третьим фрагментом картины была операция по продаже партии опиума-сырца полякам, которые должны были переработать его у себя и перегнать дальше, в Германию. Партия была по международным меркам небольшой, но для их региона и не из самых мелких, и тянула на сотню тысяч «зелёных». Сырьё поставил Хасан, получив его по своим каналам, а переправлять в Польшу Матвей собирался через белорусскую таможню, где у него было своё «окно».