Девушка с плеером

Между тем наступило время выхода на сцену второго из четырех заявленных исполнителей. Я подумала, что пауза станет отличной возможностью представиться Крису и поговорить с ним, но, глядя на его потухшие глаза и азарт, с которым он уничтожал одну пинту «Стеллы» за другой, поняла, что лучше пока сохранять дистанцию. «Стеллу» пьют парни, которые избивают своих жен, ведь так говорят?

Прошло минут двадцать, когда кто-то окликнул его, и он, одним глотком осушив третью пинту, двинулся в сторону сцены. Я последовала за ним. Где-то на входе я столкнулась со Стюартом.

– Мне так и не удалось до него добраться, кругом толпа, – с досадой в голосе пожаловалась я, скрыв, что на деле у меня просто не хватило духу. – Похоже, он и правда местная знаменитость.

– Ничего, подойдешь после. Как раз будет предлог – похвалить выступление.

Мы встали с краю, почти у самого выхода и тихонько перешептывались, в ожидании переминаясь с ноги на ногу. Тут Крис запрыгнул на низенькую сцену, и в крошечном зале, заполненном на две трети, наступила полная тишина. Все взгляды были обращены на него. Я огляделась. В толпе нашлось несколько молодых парней и девчонок, остальная публика состояла из тех, кому было за тридцать.

– Классная гитара, – прошептал Стю, показывая пальцем на инструмент, который МакКоннелл изящно подхватил с подставки. – Винтажный «Гибсон ES». Характерный алый цвет. Правда, год точно не скажу, но явно после шестьдесят второго. Их тогда начали делать по… – Он осекся, поймав мой смеющийся взгляд.

– Прости, – он скорчил виноватое лицо, – просто люблю гитары.

– Да уж вижу! – Я улыбнулась и устремила взгляд на сцену.

Крис выждал пару секунд, затем подошел к микрофонной стойке и остановился. Посмотрел куда-то поверх голов, неловко поправил воротничок поло, провел рукой по лбу, прокрутил лиловую фенечку на левом запястье – будто исполнил одному ему понятный ритуал или нажал секретные кнопки машины, перед тем как включить зажигание. Он крепко, до побелевших костяшек пальцев, обхватил микрофон рукой. Несколько секунд в темном зале слышалось только его тяжелое дыхание. Казалось, в эту минуту он превозмогает себя.

Постояв так пару секунд, он прочистил горло и снова посмотрел куда-то вверх. В толпе кто-то свистнул, не выдержав напряжения момента. И, наконец, Крис заговорил:

– Олрайт, «Королева», – с меланхоличной улыбкой он оглядел толпу. – Как же странно вновь оказаться в этом доме с привидениями и увидеть здесь столько знакомых лиц. Али, дружище, это твоя вечеринка! – Он подхватил стоявшую у ног пинту, поднял высоко над головой, и толпа повторила его движение. Крис отхлебнул пива и шумно проглотил. – И мы играем для тебя.

Как описать музыку? Это невозможно, да и, наверное, не нужно. Лучше я опишу, что почувствовала в тот момент, когда Крис закрыл глаза и провел пальцами по струнам болтавшейся у него на шее красной электрогитары. Когда он снова открыл глаза и невидящим, полным тоски и гневного величия взглядом обвел толпу, я поняла, что это уже не он. Это был кто-то другой. Кто-то могущественный, пугающий и манящий. Меня накрыли ужас и восторг, и я хотела только одного: чтобы музыка никогда не прекращалась.

Мне не забыть ту первую песню. Это был кавер The Stone Roses, я знала только припев, но слова не имели значения. Толпа произносила их вместе с ним, как заклинание, и своим хрипловатым баритоном Крис вел нас узкой тропой через долину смерти.

– I am the resurrection and I am the light, – повторял он, закрыв глаза, и я верила ему.

Когда песня кончилась, зал взорвался криками и аплодисментами. В свете прожектора, выхватывавшего из темноты его напряженный силуэт, Крис слегка прищурился.

– Фак, как же мне не хватает ритм-секции, – слегка задыхаясь, шепнул он в микрофон, озираясь на пустующие позади него барабаны. – Из меня хреновый соло-артист – слишком громко пою.

Из зала послышались смешки. Услышав его слова, двое парней, похожих на хипстеров, которые играли в группе, выступавшей ранее, запрыгнули на сцену. Крис по очереди обнял ребят. Один взял бас, другой устроился за простенькой барабанной установкой. Потом они склонились друг к другу, пошептались, и Крис снова вернулся к микрофону:

– Раз-два-три, поехали.

Паб заполнили обжигающие злые аккорды до боли знакомой «Shadowplay» Joy Division.

– To the center of the city in the night, waiting for you, – шептал он, слегка покачиваясь. Мне невольно вспомнился другой кавер на эту же песню – тот, что исполнил Брендон Флауэрс на Пирамидальной сцене Гласто в 2007-м. Первая песня после перерыва. Ты помнишь? Это какой-то знак мне?

Движения Криса, казавшиеся прежде нервным тиком, превратились в неистовый танец. В момент гитарного соло он повернулся спиной к аудитории, и я увидела проступившее на его спине влажное, похожее на рисунок из теста Роршаха пятно пота. Он весь лучился каким-то статическим электричеством, которое, соединяясь с шепотом толпы, взрывалось под потолком ослепительным фейерверком, и его искры приземлялись на головы всех присутствующих и на гриф гитары Криса.