Девушка с полотен Тициана

— Я не сказала вам об этом в Индии, сама не знаю почему. Да и потом… — Пришло время говорить откровенно, она уже не имеет права молчать. — В последнее время я действительно много вспомнила. Своего мужа, тетю, дядю. Я не знаю, что с ними сейчас, и не помню, почему я оказалась в Индии. Я поспешно уехала из Англии. Из-за чего — не знаю. А вот из Бомбея я бежала, спасаясь от убийцы… Я видела там его, на пирсе. И он видел меня. И клипер. Я потеряла память из-за того, что меня хотели убить. Этот человек хотел убить — Абадайя Краштвуд. Так что все стало только хуже. Я не просто женщина без памяти, я женщина, которую преследует убийца. Он хотел убить не только меня, но и Эдди тоже. И пока я не пойму, почему меня преследуют убийцы и что случилось с моим мужем, я не могу принять ваше предложение.

— Пожалуйста, Джулиана, ответьте мне честно, очень вас прошу.

Форд встал и нерешительно сделал несколько шагов в направлении кресла Джулианы, секунду помедлил и решительно завершил задуманное: опустился рядом с ней на колени.

— Вы хотите принять мое предложение? Скажите «да» — и я буду ждать сколько угодно.

— Да, — она не удержалась и растрепала волосы на его склоненной голове:

— Джулиана… — Его голос дрогнул, но тут же обрел новую, неведомую ей доселе силу. Как будто мир Джеймса Форда сейчас перевернулся. Он и заговорил по-другому: — Тогда не отказывай мне сейчас. Поверь, я смогу решить все твои проблемы. Кто бы ни был этот Абадайя Краштвуд — он больше не прикоснется к тебе, не причинит ни малейшего беспокойства ни тебе, ни Эдди. Я клянусь.

И она верила ему, верила. Но она не верила себе. Не верила своим воспоминаниям, не знала себя. Какие еще темные места ее прошлого остались нераскрыты?

— А если я уже замужем?

Он молчал. Побить эту карту ему было нечем.

— Тогда я буду ждать и верить, что ты вспомнишь, что ты свободна, что ты можешь стать моей.

Он поднес руку Джулианы к губам и перецеловал каждый пальчик. Она не отняла руки, ведь ей страстно хотелось, чтобы он никогда не останавливался, чтобы это длилось вечно.

— Джулиана, скажи, чтобы я остановился, — взмолился Джеймс.

«Ради всего святого, не останавливайся!» — едва не вскрикнула Джулиана, но смогла лишь едва слышно простонать.

— Джулиана… Скажи, пока не поздно.

— Уже поздно.

Как это ни странно, это произвело обратный желаемому эффект — Джеймс отпустил ее руку и встал.

— Действительно, поздно. Мне пора. И завтра же с утра я пришлю к вам парней для охраны. Вам больше не надо ни о чем волноваться.

Она проводила Джеймса до калитки и вернулась в дом. Возможно, стоит довериться ему и себе окончательно. Может быть, он и сможет защитить ее и Эдди. Может быть, она свободна.

Глава 17

Джулиана присела на кушетку в гостиной. Только сейчас она поняла, что так беспокоит ее… помимо потери памяти и ищейки, идущей по ее следу. Муж. Берти. Он был в ее воспоминаниях. Они любили друг друга. У них есть сын. Но почему каждый раз, когда она о нем думает, когда пытается его вспомнить, что-то странное происходит в ее душе? Словно колючий еж сворачивается в груди. Это не страх, не боль утраты, не ненависть. Что-то неназываемое и невообразимое. Острая, непреходящая холодная пустота, словно место в ее душе и сердце, отведенное для Берти, превратилось в ледяную пустошь, в вечные снега, окутанные безраздельной ночью. Она не хотела, чтобы он появился в ее настоящем. Она хотела Джеймса. И из-за этого чувствовала себя отвратительно, словно… словно она изменила мужу, предала. Она пыталась вспомнить еще что-то — и боялась, что память откроет ей нечто такое, что не оставит никаких надежд, никакой возможности стать женой Джеймса Форда.

Да, уже поздно, действительно поздно, пора спать. Джулиана встала и едва не уронила со стола стопку книг. Кажется, завтра утром Джеймс явится вместе со своими людьми. Он забыл свои книги.

Джулиана всегда перед сном заходила посмотреть на Эдди, не изменила она этой привычке и сегодня. Тихо, стараясь не шуметь, она поднялась по лестнице и открыла дверь комнаты сына. У Эдди всегда горел ночник, поэтому ужасающая картина предстала перед Джулианой во всей своей полноте.

Абадайя Краштвуд, обтрепанный, обросший, но все же это был он. Не в силах ни закричать, ни пошевелиться, Джулиана лишь тихо пискнула. Но и этого было достаточно, чтобы привлечь внимание ищейки.

Когда Джулиана вошла, Абадайя стоял, склонившись над кроваткой Эдди, словно собирался поправить ему сбившееся одеяло. Теперь же он выпрямился и в упор уставился на Джулиану. Его холодные голубые глаза не имели никакого выражения, снулое безразличие — вот что в них сквозило.