Девушка с татуировкой дракона

Саландер повернулась и вытащила из шкафа коробку с перевязочным материалом. Там обнаружились лишь две упаковки пластыря, средство от комаров и маленький рулон хирургического пластыря. Микаэль стянул с себя одежду, бросил ее на пол, а потом пошел в ванную и посмотрелся в зеркало.

«Царапина» на виске оказалась приблизительно три сантиметра длиной и такой глубокой, что Микаэль мог приподнять большой кусок оторванной кожи. Рана по-прежнему кровоточила, и ее следовало бы зашить; но если заклеить ее пластырем, она, вероятно, и так заживет. Так он подумал. А потом намочил полотенце и обтер лицо.

С полотенцем у виска Блумквист встал под душ и закрыл глаза. Потом врезал кулаком по кафелю, да так, что поцарапал костяшки.

«Ну, мать твою… – подумал он. – Я тебя все равно поймаю».

Когда Лисбет коснулась его руки, Микаэль вздрогнул, как от удара током, и взглянул на нее с такой ненавистью, что девушка невольно отступила. Она дала ему мыло и, ни слова не говоря, ушла обратно на кухню.

После душа Микаэль наложил на рану три куска пластыря. Потом пошел в спальню, надел чистые голубые джинсы и новую футболку и прихватил папку с распечатанными фотографиями.

– Оставайся здесь! – рявкнул он Лисбет.

Затем дошел до дома Сесилии Вангер и надавил на кнопку звонка. Звонил он минуты полторы, прежде чем ему открыли.

– Я не желаю с тобой встречаться, – сказала она.

Потом взглянула на его голову, на которой пластырь уже пропитался кровью.

– Что случилось?

– Впусти меня. Нам необходимо поговорить.

Сесилия не решалась:

– Нам не о чем разговаривать.

– Теперь нам есть о чем поговорить. И тебе придется выбирать: ты беседуешь со мною либо здесь, на ступеньках, либо на кухне.

Голос Микаэля звучал так решительно, что Сесилия сделала шаг в сторону и впустила его. Он прошел прямо к ее кухонному столу.

– Что с тобой случилось? – снова спросила она.

– Ты утверждаешь, что мои попытки разгадать тайну исчезновения Харриет Вангер являются для Хенрика совершенно бессмысленным занятием, формальной трудотерапией. Возможно. Но час назад кто-то попытался прострелить мне голову, а сегодня ночью на мое крыльцо подбросили расчлененный кошачий трупик.

Женщина открыла рот, чтобы что-то сказать, но Микаэль оборвал ее:

– Сесилия, мне наплевать на твои отговорки и на то, что один мой вид приводит тебя в ярость. Я никогда больше не приближусь к тебе, и тебе нечего бояться, что я стану тебя тревожить или преследовать. В данный момент я больше всего хотел бы никогда и ничего не слышать ни о тебе, ни о ком-либо еще из семейства Вангеров. Но я хочу получить ответы на свои вопросы. И чем быстрее ты ответишь, тем скорее от меня избавишься.

– Что ты хочешь знать?

– Первое: где ты была час назад?

Лицо Сесилии потемнело.

– Час назад я была в Хедестаде. Я приехала сюда полчаса назад.

– Кто-нибудь может подтвердить, где ты находилась?

– Насколько мне известно, нет. Я не обязана перед тобой отчитываться.

– Второе: зачем ты открыла окно в комнате Харриет в тот день, когда она исчезла?

– Что?

– Ты слышала вопрос. Все эти годы Хенрик пытался узнать, кто открыл окно в комнате Харриет, причем как раз в те критические минуты, когда она исчезла. Все отрицают этот факт. Но кто-то при этом лжет.

– Но почему, черт возьми, ты решил, что это я?

– Взгляни на эту фотографию, – сказал Микаэль и бросил расплывчатый снимок на кухонный стол.

Сесилия подошла к столу и взглянула на фотографию. На ее лице отразились удивление и испуг. Потом она подняла на него глаза. Микаэль вдруг почувствовал, как маленькая струйка крови потекла по его щеке и закапала на футболку.

– В тот день на острове было человек шестьдесят, – сказал он. – Из них двадцать восемь женщин. У пяти или шести были светлые волосы до плеч. И только одна из них была в светлом платье.

Сесилия уставилась на фотографию.

– И ты думаешь, что это обязательно я?

– Если это не ты, то я бы очень хотел знать, кто это, по твоему мнению. Этот снимок раньше никто не видел. Я держу его у себя уже несколько недель и безуспешно пытаюсь с тобой поговорить. Вероятно, я – полный идиот, но я не показывал его ни Хенрику, ни кому-либо еще, потому что боялся навлечь на тебя подозрения или как-то навредить. Но я должен знать ответ.

– Ты его получишь.

Сесилия подняла фотографию и протянула ему.

– В тот день в комнате Харриет меня не было. И на снимке не я. И вообще я не имею ни малейшего отношения к ее исчезновению.

Она подошла к входной двери.

– Ты получил ответ. А теперь я хочу, чтобы ты ушел. Думаю, тебе следует показать свою рану врачу.

Лисбет Саландер отвезла Микаэля в больницу Хедестада. На рану наложили два шва и залепили пластырем. Ему также дали кортизоновую мазь, чтобы мазать ожоги от крапивы на шее и руках.

Выйдя из больницы, Микаэль долго сидел и размышлял, не следует ли ему сходить в полицию. Вдруг перед его глазами всплыли будущие заголовки. «Осужденный за клевету журналист – участник драмы со стрельбой». Он покачал головой.

– Поезжай домой, – сказал он Лисбет.

Когда они вернулись на остров, уже стемнело. Именно этого и ждала Саландер. Она поставила на кухонный стол спортивную сумку.