Девушка с татуировкой дракона

Он замолчал, снял очки и стал рассматривать какое-то невидимое пятнышко на линзе. Потом взглянул на Микаэля:

– Если уж быть до конца откровенным, именно из-за исчезновения Харриет я постепенно отказался от своих властных полномочий в концерне. Мне было не по себе. Я знал, что убийца находится где-то рядом. Моя рефлексия и погоня за истиной стали мешать работе. И самое страшное, что с годами эта ноша не стала легче. Скорее, наоборот. Примерно в семидесятом году наступило время, когда я желал лишь одного: чтобы меня оставили в покое. К тому времени Мартин уже стал членом правления, и ему приходилось все больше и больше работать за меня. В семьдесят шестом году я подал в отставку, и Мартин стал генеральным директором. Мое место в правлении остается за мною, но после своего пятидесятилетия я мало что сделал, находясь на нем. За последние тридцать шесть лет не было ни одного дня, чтобы я не размышлял об исчезновении Харриет. Можешь обвинить меня в том, что я просто-напросто помешан на этом… во всяком случае, так считают большинство моих родственников. Впрочем, так оно и есть, скорее всего.

– Леденящая душу история…

– Более того, это событие сломило меня. И с годами мне становится все сложнее смириться с тем, что случилось. Я сам от себя этого не ожидал. Понимаешь ли ты, что я имею в виду?

– Надеюсь, что понимаю.

– Все, что случилось, не отпускает меня. С годами мое восприятие изменилось. В самом начале я не мог опомниться от горя и скорби. Я хотел найти ее и хотя бы похоронить. Тогда душа Харриет обрела бы покой.

– Но что-то изменилось?

– Теперь для меня, пожалуй, стало важнее найти этого хладнокровного ублюдка. Чем старше я становлюсь, тем больше меня поглощает эта идея – найти и отомстить. Это стало как маниакальное хобби.

– Как хобби?

– Ну да, как хобби. Я умышленно употребляю именно это слово. Даже когда полицейское расследование зашло в тупик, я не смог остановиться. Пытался систематизировать всю информацию, все источники и сведения, какие только оказались доступны, – фотографии, результаты полицейского расследования… Расспросил и записал все показания свидетелей о том, что они делали в тот день… Так что почти половину своей жизни я занимаюсь сбором информации об одном-единственном дне.

– Но вы, надеюсь, понимаете, что за тридцать шесть лет убийца, возможно, и сам давно умер и похоронен?

– Не думаю.

Микаэль поднял брови.

– Давай закончим обед и снова поднимемся наверх. Чтобы завершить эту историю, мне не хватает одной детали. Кстати, самой невероятной.

Лисбет припарковала «Тойоту Королла» с автоматической коробкой передач у железнодорожной станции в Сундбюберге[54]. Она взяла ее в гараже фирмы «Милтон секьюрити». Особого разрешения Саландер не спрашивала, но, опять-таки, Арманский никогда не запрещал ей пользоваться казенным транспортом. «Хочешь не хочешь, придется покупать собственную тачку», – подумала она. Автомобиля у нее не было, но зато был байк – видавший виды «Кавасаки» с двигателем в сто двадцать пять «кубиков», на котором она рассекала летом. А зимой он хранился в подвале.

Лисбет прогулялась до Хёгклинтавеген и позвонила в домофон ровно в шесть часов вечера. Через несколько секунд замок запищал, и она поднялась по лестнице на второй этаж, где на табличке стояла заурядная фамилия: «Свенссон». Саландер понятия не имела, кто такой Свенссон и жил ли когда-нибудь в этой квартире человек с такой фамилией.

– Здоро́во, Чума, – поздоровалась она.

– Оса… Ты приходишь в гости, лишь когда тебе что-то нужно.

Парень, на три года старше Лисбет Саландер, был ростом 189 сантиметров при весе 152 килограмма. Сама она была ростом 154 сантиметра и весила 42 килограмма, так что рядом с Чумой чувствовала себя карлицей. Как всегда, в квартире было темно. Слабый свет от единственной горящей лампочки пробирался в прихожую из спальни, по совместительству рабочего кабинета Чумы. Воздух был спертым.

– Видишь ли, ты никогда не ходишь в душ, поэтому у тебя пахнет, как в клетке с обезьянами. Если когда-нибудь соберешься выбраться наружу, я могу проконсультировать тебя насчет мыла. Продается в «Консуме».

Он натянуто улыбнулся, но ничего не ответил и жестом пригласил ее за собой на кухню. Там Чума уселся за стол. Свет здесь тоже не горел, и помещение освещал лишь уличный фонарь за окном.

– Я имею в виду, что и сама не слишком-то люблю убирать, но когда старые пакеты из-под молока начинают пахнуть трупными червями, я собираю их и выбрасываю.

– Я ведь пенсионер по нетрудоспособности, – сказал Чума, – я социально не адаптирован.

– Именно поэтому государство выделило тебе квартиру – и вычеркнуло из списков. А ты не боишься, что когда-нибудь на тебя пожалуются соседи и вызовут социальную службу? И тогда тебя отправят прямиком в дурку.

– Лучше покажи, что принесла.

Лисбет Саландер расстегнула «молнию» на куртке и вытащила пять тысяч крон.

– Это все, что я могу тебе выделить. Мои личные деньги. Мне не хотелось бы заносить тебя в декларацию о служебных расходах.

– Что нужно?

– Манжетку, о которой ты рассказал мне два месяца назад. Ты собрал ее?