Девушка с жемчужной сережкой (Girl with a Pearl Earring)

Обычно мне таких поручений не давали. Пойти в аптеку было гораздо более ответственным делом, чем в мясной или рыбный ряд. После рождения Франциска Катарина полностью доверила мне покупку мяса и рыбы. Аптекарь же был уважаемый человек, почти доктор, и Катарина и Мария Тинс сами любили к нему ходить. Мне эту роскошь не позволяли. Но когда на улице было так холодно, решили послать младшую служанку.

Против обыкновения, Мартхе и Лисбет не вызвались меня сопровождать. Я закуталась в зимнюю накидку, поверх нее еще надела шерстяную шаль. Катарина велела мне спросить сушеные цветы бузины и эликсир из мать-и-мачехи. Корнелия околачивалась поблизости, глядя, как я завязываю концы шали на спине.

– Можно мне с тобой? – спросила она со своей обычной невинной улыбкой.

Может быть, я к ней несправедлива? – подумала я.

– Нет! – отрезала Катарина. – Слишком холодно. Не хватает еще, чтобы ты заболела. Ну иди, – сказала она мне. – Одна нога здесь, а другая там.

Я закрыла за собой дверь и вышла на улицу. Народу там было очень мало – все благоразумно сидели дома у огня. Канал был покрыт льдом, по небу шли грозные тучи. Ветер продувал меня насквозь, и я спрятала от него нос в складках шали. И тут меня окликнули по имени. Я оглянулась, подумав, что Корнелия все же увязалась со мной. Входная дверь была закрыта.

Я посмотрела наверх. Хозяин открыл окно и высунул голову наружу.

– Что, сударь?

– Ты куда собралась, Грета?

– В аптеку, сударь. Хозяйка велела мне купить лекарство для мальчиков.

– А ты не можешь заодно купить кое-что и для меня?

– Конечно, сударь.

Почему-то ветер уже не казался мне таким пронзительным.

– Тогда подожди. Я напишу, что мне нужно.

Он исчез, а я стояла и ждала. Через минуту он появился и бросил вниз небольшой кожаный кошелек.

– Отдай аптекарю записку, которая лежит в кошельке, и принеси покупки мне.

Я кивнула и засунула кошелек под шаль. Это тайное поручение меня очень обрадовало.

Аптека находилась на улице Коорнмаркт по направлению к Роттердамским воротам. Это было не так-то далеко, но каждый вдох замораживал мне горло, и к тому времени, когда я вошла в аптеку, я не могла выговорить ни слова.

Я никогда раньше не была в аптеке, даже до того, как поступила в служанки, – матушка сама готовила для нас настойки и эликсиры. Это была небольшая комната, вдоль стен которой от пола до потолка шли полки. На полках стояли разные бутылочки, склянки и баночки. На каждой была бумажка с надписью. Вряд ли я поняла бы, что содержится в этих баночках, даже если бы смогла прочитать этикетки. Хотя холод убил все запахи у нас в доме, здесь чем-то пахло. Этот запах был мне незнаком. Словно что-то было спрятано в лесу под гниющей листвой.

Самого аптекаря я видела лишь однажды, несколько недель назад, когда он пришел к нам на праздник по случаю рождения Франциска. Это был небольшой лысый человечек, напоминавший птенца. Мое появление его удивило. В такой холод мало кто выходил из дому, Он сидел за столом, на котором стояли маленькие весы, и ждал, когда я заговорю.

– У меня поручения от хозяйки и хозяина, – проговорила я, когда горло у меня немного оттаяло. Он глядел на меня, видимо, не понимая, о ком я говорю. – От Вермеров.

– А! Ну и как поживает новорожденный?

– Мальчики заболели. Хозяйке нужны сушеные цветы бузины и эликсир из мать-и-мачехи. А хозяин… – Я подала ему кошелек. Аптекарь взял его с недоумевающим видом, но, когда прочитал записку, кивнул.

– У него кончилась жженая кость и охра, – проговорил он. – Ну, за этим дело не станет. Только раньше он никогда никого не присылал за материалом для красок. – Он глянул на меня поверх записки. – Всегда приходил сам. Удивительное дело.

Я молчала.

– Тогда присаживайся. Сюда, поближе к огню. А я достану все, что тебе нужно.

Он стал открывать банки, отвесил небольшую горку сушеных цветов, налил в бутылочку эликсира и все это аккуратно завернул и перевязал бечевкой. Потом положил что-то в кожаный кошелек.

– А холста ему не надо? – спросил он через плечо, ставя на полку стеклянную банку.

– Не знаю, сударь. Он просил принести только то, что в записке.

– Удивительное дело, весьма. – Он окинул меня взглядом. Я выпрямилась, стараясь казаться выше. – Что ж, на улице действительно очень холодно. Естественно, что ему не захотелось выходить из дому.

Он отдал мне пакеты и кошелек и открыл для меня дверь. Выйдя на улицу, я оглянулась: он все еще смотрел на меня через маленькое окошко в двери.

Дома я сначала пошла к Катарине и отдала ей лекарства. Потом вышла в коридор к лестнице. Он уже спустился и ждал меня. Я вытащила из-под шали кошелек и отдала ему.

– Спасибо, Грета.

– Что вы там делаете? – Корнелия притаилась в коридоре и наблюдала за нами.

К моему удивлению, он ничего ей не ответил. Просто повернулся спиной и стал подниматься по лестнице, оставив меня объясняться с ней.

Проще всего было бы сказать правду, хотя мне часто не хотелось говорить правду Корнелии. Она умела все вывернуть наизнанку.

– Я купила краски для твоего отца, – объяснила я.

– Он тебя просил?