Девушка с жемчужной сережкой (Girl with a Pearl Earring)

– Тогда я каждый раз буду высматривать в этом месте ведро, дорогуша. – Он подмигнул Корнелии. – И причитающийся за него поцелуй.

Он взял шест и поплыл дальше.

Поднимаясь по ступенькам, я увидела, как в среднем окне второго этажа мелькнула какая-то тень. Это была его комната. Я вгляделась, но ничего не увидела, кроме отражавшегося в стекле неба.

Катарина вернулась, когда я стала снимать с веревок высохшее белье. Сначала я услышала, как в прихожей звякают ее ключи. Большая связка ключей свисала у нее с пояса, звякая при каждом ее движении. Мне казалось, что они ей очень мешали, но Катарина носила их с гордостью. Потом я услышала ее голос на кухне. Она резким тоном отдавала приказания Таннеке и мальчику, который принес ее покупки из магазинов.

Я продолжала снимать с веревок и складывать простыни, наволочки, скатерти, салфетки, носовые платки, воротники и капоры. Их развесили небрежно, как следует не расправив. И отдельные места остались сырыми. И предварительно не встряхнули, так что на белье было полно складок, которые придется долго разглаживать. Эта работа займет у меня чуть ли не весь день.

В дверях появилась Катарина. У нее был разомлевший от жары и усталый вид, хотя солнце светило еще не в полную силу. Блузка некрасиво сбилась у нее под горлом, поверх синего платья был надет сильно измятый зеленый халат. На ней не было капора, и заколотые в пучок белокурые локоны упорно выбивались из-под гребней.

Мне казалось, что ей лучше всего было бы спокойно посидеть на берегу канала, глядя на воду, которая ее освежит и успокоит.

Я не знала, как себя с ней вести: я раньше не работала служанкой, и у нас в доме тоже никогда не было служанки. На нашей улице никто не держал слуг. Это нашим соседям было не по карману. Я положила собранное белье в корзину, потом поздоровалась с ней:

– Доброе утро, сударыня.

Она нахмурилась, и я поняла, что мне надо было дождаться, когда она заговорит первой.

– Таннеке показала тебе дом?

– Да, сударыня.

– Значит, тебе понятны твои обязанности? Так будь добра их выполняй.

Она замолчала, словно не зная, что еще сказать, и я вдруг поняла, что она так же мало знает, как вести себя со служанкой, как я не знаю, как вести себя с хозяйкой. Таннеке, наверное, приучала к домашней работе Мария Тинс, и она в первую очередь выполняла приказания старухи.

Видно, мне придется помогать Катарине – только так, чтобы она этого не заметила.

– Таннеке сказала, что, кроме стирки и глажки, мне надо будет ходить на рынок за мясом и рыбой, сударыня, – подсказала я.

Катарина оживилась:

– Да, она сходит туда с тобой, когда ты кончишь гладить. А потом будешь каждый день ходить на рынок сама. И выполнять другие мои поручения, – добавила она.

– Хорошо, сударыня.

Я помолчала и, видя, что она больше ничего не собирается мне сказать, потянулась, чтобы снять с веревки мужскую рубашку.

При виде рубашки Катарина вспомнила, что еще мне надо сказать.

– Завтра, – объявила она, когда я принялась складывать рубашку, – я покажу тебе комнату на втором этаже, которую тебе надо будет убирать. Пораньше – с самого утра.

И она ушла, не дожидаясь ответа.

Я занесла в дом белье, нашла утюг, почистила его и поставила нагреваться на огонь. Не успела я начать гладить, как появилась Таннеке и вручила мне корзину для покупок.

– Сейчас пойдем к мяснику, – сказала она. – Мне нужно мяса на обед.

До этого я слышала, как на кухне звякают кастрюли и сковородки.

У порога я увидела на скамейке Катарину, Лисбет и спящего в коляске Иоганна. Катарина расчесывала волосы Лисбет и искала у нее в голове вшей. Рядом сидели Корнелия и Алейдис и что-то шили.

– Нет, Алейдис, – сказала Катарина, – так ничего не выйдет – надо туже натягивать нитку. Покажи ей, Корнелия.

Я и не думала, что увижу такую мирную домашнюю сцену.

С канала прибежала Мартхе:

– Вы идете за мясом? Можно я тоже с ними пойду, мама?

– Только держись рядом с Таннеке и слушайся ее. Я была рада, что Мартхе идет с нами. Таннеке все еще разговаривала со мной очень сдержанно, а Мартхе была веселой и живой девочкой и помогла нам в общении.

Я спросила Таннеке, сколько лет она работает на Марию Тинc.

– Уже давно, – ответила она. – Я к ней поступила еще до того, как молодой хозяин женился на Катарине и они поселились в этом доме. Я начала работать примерно в твоем возрасте… Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– А мне было четырнадцать, – с торжеством сказала Таннеке. – Я здесь проработала полжизни.

На мой взгляд, этим не стоило гордиться. Изнуренная работой, она выглядела гораздо старше своих двадцати восьми лет.