Девушка в башне

– Не боюсь, – спокойно ответил Касьян. Рыжеволосый боярин мало говорил, зато много слушал. Своим уверенным обращением с луком и копьем он завоевал сдержанное уважение Дмитрия. – Но эти разбойники скорее похожи на демонов, а не на людей. Я должен возвращаться домой. Я уже давно в пути. – Касьян немного помолчал и добавил: – Я вернусь с новыми охотниками. Прошу лишь несколько дней, Дмитрий Иванович.

Дмитрий задумался, рассеянно очищая бороду от налипшего снега.

– Мы недалеко от лавры, – наконец сказал он. – Моим людям нужно поспать по-человечески, а не на земле. Встретимся там. Даю вам неделю.

– Очень хорошо, – кивнул Касьян. – Я вернусь по реке и поговорю с жителями деревень. Эти призраки должны есть, как и обычные люди. Затем я возьму крепких мужчин и отправлюсь к вам в монастырь.

Дмитрий кивнул. Он выглядел бодрым, но даже его утомил дым, неопределенность и долгий беспощадный мороз.

– Хорошо, – ответил князь. – Но не забудьте о данном слове.

* * *

Касьян и его люди ушли на рассвете, когда от земли поднималась холодная дымка. Лучи яркого солнца окрасили костры путников в багряные, золотые и серые цвета. Саша, Дмитрий и их воины молчали. Как ни странно, после отъезда товарищей они почувствовали себя брошенными.

– В путь, – сказал великий князь, собравшись с силами. – Мы продолжим внимательно смотреть по сторонам и следить. До лавры совсем близко.

Путники упрямо шли вперед, хотя силы были на исходе. Они рыли колеи в месте своего ночлега и выкладывали их углями от костров. Но ночи были долгими, а дни ветреными и снежными. Лошади исхудали от долгой езды и мороза. За всадниками не были погони, но все они чувствовали, будто за ними наблюдают.

Спустя две недели, на рассвете, путники услышали звон.

Глубокой зимой утро наступало медленно, и солнце скрывала густая белесая дымка. Рассвет был лишь серией вспышек: от черного к голубому и серому. Когда на востоке начало светать, над деревьями разнесся звон колоколов.

Изможденные лица путников просияли. Люди перекрестились.

– Это лавра, – сказал один воин другому. – Обитель святого Сергия. Ни один проклятый разбойник, ни один демон не проберется туда.

Кони опустили головы, и колонна прошла сквозь лес, осматриваясь еще внимательнее, чем раньше. Всем казалось, что сегодня, когда они так близки к убежищу, когда их лошади спотыкаются от усталости, призраки все-таки нападут на них.

Но в лесу стояла тишина, и вскоре путники вышли к монастырю, обнесенному стеной.

Их увидели еще до того, как лошади вышли из лесной чащи. Путники услышали крик монаха, наблюдающего за ними со стены. Саша снял капюшон и проревел в ответ:

– Брат Родион!

Бесстрастное лицо монаха расплылось в улыбке.

– Брат Александр! – закричал монах. Он развернулся и отдал короткие приказы. Во дворе монастыря послышался шум, и ворота со скрипом распахнулись.

Старик с ясными глазами и заснеженной бородой ждал путников на воротах. Он опирался на посох. Несмотря на свою усталость, Саша в одно мгновенье спрыгнул с лошади, а за ним и Дмитрий. Снег скрипел под их ногами, когда они вместе поклонились и поцеловали руку старика.

– Отче, – сказал Саша Сергию Радонежскому, самому святому человеку на Руси. – Я рад видеть вас.

– Сыновья мои, – ответил Сергий, подняв руку в благословлении. – Вам здесь рады. Вы прибыли вовремя. Зло проснулось.

* * *

Александр Петрович, ставший монахом, братом Александром Пересветом, пришел в лавру в возрасте пятнадцати лет. Он гордился своей набожностью, умением обращаться с лошадьми и мечом. Он ничего не боялся и мало кого уважал, но жизнь в монастыре изменила его. Братья Троице-Сергиевой лавры своими руками строили избы, обжигали кирпичи для печей, сажали огороды, пекли хлеб в глуши.

Годы ученичества прошли одновременно быстро и медленно, как было всегда в мирные времена. Дмитрий Иванович вырос среди братьев, стал гордым и энергичным, хорошо образованным и справедливым.

В возрасте шестнадцати лет Дмитрий покинул монастырь и стал великим князем Московским. Саша, став полноправным монахом, пустился в странствия. Он три года ездил по Руси, помогал монастырям и основал свои, как подобает монаху. В скитаниях он утратил свое ребячество и вернулся в Москву спокойным и невозмутимым, миролюбивым, но уверенным в бою. Крестьяне полюбили его и дали ему имя.

Александр Пересвет.

После странствований Саша хотел вернуться в лавру, чтобы принять невозвратные обеты и обрести мир среди лесов, ручьев и заснеженных полей в глуши. Но один из обетов касался постоянства места, и Саша понял, что пока что не может жить оседло. Бог звал его в путь. Или в крови его было пламя. Мир был большим и полным бед, и юный великий князь нуждался в поддержке двоюродного брата. Поэтому Саша вновь покинул монастырь, с мечом и на коне, чтобы вступить в княжеский совет. Он странствовал по Руси, исцелял, наставлял и молился.

Но он никогда не забывал о лавре. Она была его домом. Ослепительная летом, осененная голубыми тенями зимой и изобилующая тишиной.