Девушка в красном

Похоже, сплошные выдумки, чтобы объяснить, как он оказался в лесу с пустыми руками, без спутников, и зачем ошивается у ее костерка, словно в надежде чем-то поживиться.

Хотелось верить, что он и в самом деле такое трепло, каким кажется, ведь встреча с солдатами была бы совсем ни к чему.

Власти стремились держать людей в загоне на карантине, «чтобы пресечь дальнейшее распространение болезни». Услышав это заявление, она только фыркнула – в толпе людей, скученных на ограниченном пространстве, зараза распространяется быстрее всего, неужели врачи такие идиоты? В общем, торчать в карантине ей некогда. Надо добраться до бабушки, а путь не близкий.

В тот день Краш с опаской проходила недалеко от шоссе, а там гораздо чаще можно встретить военных, да и просто людей, ведь они обычно держатся вблизи городов и магистралей. На патруль, к счастью, не нарвалась, но уже в лесу, в паре-тройке миль от шоссе, столкнулась… с тремя гражданскими. С тех пор она спешила обходить людные места стороной. Попутчики ей ни к чему.

Не получив приглашения присесть за компанию, «койот» явно стушевался, не зная, что делать дальше, и все его обманутые надежды четко читались на лице. Он рассчитывал, что девушка из вежливости пригласит его к костру, доверится ему, ведь они оба остались в одиночестве, а стадный инстинкт побуждает людей тянуться к себе подобным. А потом он застанет ее врасплох или улучит момент, когда она заснет, получит от нее всё, что захочет, и скроется. Но девчонка разрушила его планы, а быстро менять тактику он не умел.

Только она у мамы выросла не такой дурочкой, чтобы приваживать всяких шакалов. Она помешала похлёбку в котелке над костром и решила, что еда готова.

– Вкусно пахнет, – с надеждой намекнул «койот».

– Еще бы, – отозвалась Краш, сняла котелок с огня и положила часть варева в миску.

– У меня со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было, – пожаловался парень.

Краш поставила миску на колени, зачерпнула чуть-чуть самым кончиком ложки и поднесла к губам. Есть было еще рано, горячая похлёбка не остыла, и девушка обожгла язык. Теперь онемеет на несколько часов, но она не подала виду. Просто смотрела на незнакомца, выжидая, что тот еще придумает.

Он прищурился, и под овечьей личиной мелькнула волчья суть.

– У меня на родине с голодными принято делиться, – съязвил он.

– Надо же.

Не отрывая от него глаз, она зачерпнула еще похлёбки. Как только он кинется на нее, придется пожертвовать остатками в котелке, жалко, конечно, очень хотелось есть и таскать за собой эти консервы нелегко.

И тут незнакомец выхватил пистолет, который всё это время тайком ощупывал, оскалился и рявкнул:

– А ну, сучка, гони сюда всё, что в мешке!

Краш спокойно отодвинула миску в сторону.

– Не дам.

– Гони рюкзак, не то застрелю, – шипел «койот», поводя стволом в ее сторону.

Он считал, что девушка испугается, но она только фыркнула. Он, совсем как мультяшный злодей из фильма, жалкая пародия на «крутого» – из тех, что пристают к главному герою в каком-нибудь переулке и огребают по полной за наглость.

Однако и недооценивать противника было бы глупо – с оружием в руках опасен даже полный идиот.

– Ты что, издеваешься?

Как и ожидалось, он с перекошенным от ярости лицом двинулся к ней в обход костра с той стороны, где она примостила котелок. Значит, опасался топора и держался от окровавленного лезвия подальше, хотя и старался этого не показать. Краш это вполне устраивало.

– Ну что, сучка, сдрейфила? – заворковал он, ошибочно приняв ее молчание за страх.

Она терпеливо выжидала, как рыбак клёва в летний день, и когда «койот» приблизился вплотную, схватила котелок и со всей прытью вскочила на здоровую ногу, оттолкнувшись свободной рукой, а потом оперлась на протез, чтобы не потерять равновесие.

Беда в том, что протез не пружинил – он был не из тех новомодных, с которыми можно исполнять акробатические трюки, но Краш приноровилась использовать здоровую ногу на все сто.

Не хватало еще, чтобы этот шакал ее убил ради еды.

От резкого движения тот замер, стрельнув глазами в сторону топора, опасаясь, что она его схватит. Пожалуй, можно было и не вставать, а просто рубануть его топором в бедро, но тогда схватка затянулась бы, а долго сопротивляться она не могла.

Зрелищные кулачные бои, как в кино, ей не нужны. Хотелось с ним разделаться, да побыстрее, чтобы он не успел на нее напасть.

Краш плеснула остатки кипящей похлёбки ему в лицо.

Чужак завизжал, уронил пистолет и схватился за лицо. Кожа стала покрываться волдырями, но главное, ей удалось попасть ему в глаз. Наверное, это жутко больно, но девушка старалась об этом не думать и подавила тошноту, накатившую от запаха ошпаренной плоти. Потом схватила топор и с размаху всадила ему в живот.

Краш почувствовала, как лезвие погрузилось в мягкие внутренности, как они сжимаются под его напором, руки окатило горячей кровью, а потом запах стал еще хуже – запах содержимого кишок, вываливающегося на землю. Тот скудный обед, что она успела проглотить, ринулся наружу вперемешку с желчью, встал комом поперёк горла, и она закашлялась, содрогаясь всем телом.