Девушка в лабиринте

Бруно машинально кивнул, прокручивая в уме полученные данные и пытаясь найти решение.

Священник, которому дети безгранично доверяют. Библиотека комиксов. Кролик Банни. Альбом с порнографическими рисунками. И, наконец, те три дня, на которые Робин Салливан пропал из дома.

Никто никогда не узнал, где он был, и он никому не рассказывал, что с ним случилось за то короткое время. Его заразила тьма. Но кто бы поверил ребенку, обвини он священника? Поэтому Робин молчал.

Отец Эдвард, повторял про себя Бруно, пытаясь представить, какие мерзости мог он творить с невинными детишками, прикрываясь сутаной. Он благодетель, он вне подозрения. Он просто святой. А по сути, он тоже был монстром и носил маску.

Бруно возненавидел его за то, что он сотворил с десятилетним ребенком много лет назад. Все верно: Робин не родился монстром, а стал им. Следовательно, то, что вытерпела Саманта Андретти, тоже на совести отца Эдварда.

– Не знаете, у кого еще я мог бы раздобыть сведения о моих друзьях с фотографии? – спросил Дженко. Тон его изменился, из мягкого, вежливого стал решительным и бескомпромиссным. Частный детектив должен был во что бы то ни стало отыскать хотя бы одного из друзей Робина.

– Дайте подумать, – сказал молодой священник. – Единственный, кто может что-нибудь об этом знать, – Банни.

Услышав имя, Бруно похолодел. Медленно повернулся, воззрился на священника:

– Кто?

– Старый сторож, – объяснил священник. – Он всегда прибирался в церкви. На самом деле его зовут Уильям, а прозвище, наверное, ему дали мальчишки много лет назад. Он всю жизнь здесь. Разве вы его не помните?

– Да, правда. Запамятовал, – спокойно проговорил Дженко, пытаясь переварить услышанное. – Банни.

– С тех пор как его забрали в больницу, мне приходится все делать самому. – Священник улыбнулся. – Вы сами недавно видели, как я работал в саду.

– Забрали в больницу? – переспросил Дженко, не уверенный, что правильно понял.

– Он тяжело болен, – подтвердил священник уже без улыбки. Может, по лицу посетителя догадался, что тот взволнован.

Дженко устремил на него пристальный взгляд:

– Где обычно жил Банни?

Священник указал рукой:

– Там, внизу, в каморке рядом с котельной.

27

Он неправильно оценил ситуацию.

Если бы не судьбоносное свидетельство молодого священника, Дженко до сих пор проклинал бы покойного отца Эдварда, а не стоял бы у каменной лестницы, которая вела в подвал церкви Божьей Благодати.

К жилищу сторожа Банни.

– Ничего, если я с вами туда не пойду? – спросил священник.

– Да-да, конечно, я сам, – ответил Дженко, вглядываясь в темноту, которая ожидала его внизу.

Священник удалился, а Бруно протянул руку к выключателю: подвал озарился слабым желтоватым светом мигающей лампочки. Сыщик медленно спустился по ступеням. Его встретила влажная прохлада, исходящая от фундамента церкви. Ощущение могло бы быть приятным в такое знойное утро, но Бруно содрогнулся, словно его настигло дыхание какого-то злобного существа.

Существа, угнездившегося там, внизу, и разбуженного его присутствием.

Спустившись вниз, он повернул направо. Лампочка, свисавшая с низкого потолка, дребезжала, грозясь вот-вот перегореть. Дженко постучал по ней кончиком указательного пальца, она зажужжала еще громче и чуть не погасла. Потом неожиданно разгорелась ярчайшим светом – как звезда, перед тем как потухнуть окончательно. Но продолжала гудеть на одной ноте. Под этот аккомпанемент Бруно начал исследовать подвал.

Перед ним простирался длинный коридор, состоящий из труб различного диаметра, которые вились по потолку и оплетали стены. Пахло керосином и скипидаром. В конце туннеля виднелась металлическая решетка. Дженко направился туда.

За решеткой располагалась крохотная комнатка.

Перед входом – рабочий стол, скамья, лампа на гибком штативе. Дженко включил ее, чтобы лучше видеть. Зажегся свет, и одновременно раздались пронзительные ноты какого-то блюза. Их издавал стоявший на полочке транзисторный приемник, собранный в обувной коробке из различных деталей. Судя по инструментам, лежавшим на столе, то определенно была работа Банни.

Но в каморке не только занимались ремонтом: напротив стола виднелась раскладная кровать, на ней – белоснежные простыни, мягкая подушка, из-под которой торчало горлышко бутылки виски, и темно-коричневое одеяло, аккуратно заправленное. Рядом с постелью высилась этажерка, где сторож держал какие-то дешевые безделушки, похоже подобранные на помойке. Глиняная ваза, кое-как склеенная, абажур с изображениями Мэрилин Монро, будильник с механическим заводом, остановившийся на шести двадцати восьми.