Девушка в переводе

Брат с сестрой продолжали препираться всю дорогу, пока мы не свернули на красивую, обсаженную деревьями улицу. Я и не представляла, что Бруклин бывает таким уютным, особенно так недалеко от школы. Никаких граффити на стенах, никаких развалин и строительного мусора. Вдоль булыжной мостовой стояли невысокие красивые дома с садиками. Миссис Эйвери припарковала машину около трехэтажного дома с какой-то каменной конструкцией в саду. Я сначала подумала, что это колодец, но, присмотревшись, поняла — бассейн, с золотыми рыбками, карпами и фонтанчиком по центру. Потом я еще долго мечтала о том, как миссис Эйвери достает из своего бассейна маленькую рыбку — может, детеныша, — помещает в пластиковый пакет и вручает мне. А я бы отнесла рыбку домой, и она жила бы в большой кастрюле. Рыбку ведь содержать недорого, она совсем мало ест.

Аннет с братом уже успели взбежать по каменной лестнице к парадной двери. Аннет схватила комикс. Мы с миссис Эйвери подошли к ним как раз в тот момент, когда братец взвыл: «Ма-а-ам!»

— Дай хоть минуту покоя, дорогой, ладно?

Миссис Эйвери справилась с замком, и за распахнувшейся дверью я увидела люстру, сверкавшую огоньками, будто каплями дождя на листьях. У входа, на полированном столике, стояла стеклянная ваза, полная свежих фруктов. Интересно, как им удается защищать от тараканов открытую вазу? Чудесный изысканный аромат печенья и лимонного чистящего средства витал в воздухе, толстый ковер цветочной аллеей вел в глубину квартиры.

— Мы дома, — сообщила в пространство миссис Эйвери. Но вместо человека из коридора показался пес — белый чау-чау бросился к Аннет. А по лестнице скатился громадный серый кот с белым пятном на кончике хвоста и принялся тереться о ноги брата Аннет.

— Не пугайся, — успокоила меня миссис Эйвери. — Понимаю, они могут разом дорожать,если ты не привыкла к животным, но не уксус яд!

Братишка Аннет схватил кота на руки и зарылся лицом в густую шерсть. Сама Аннет хихикала как сумасшедшая, пока собака вылизывала ее лицо. Невероятно, как миссис Эйвери допускает подобное. Разве животные — это не сплошные микробы?

Миссис Эйвери наклонилась ко мне.

— Все, что нужно, — ласково проговорила она, — это погадить,вот так. — И она потянулась к коту: — Иди сюда, Томми. Они подойдут, обнюхают тебя, и вы станете добрыми друзьями.

С трудом удерживаясь от желания задать вопрос, я покосилась на Аннет, которая уже расселась на полу, прямо в пальто и галошах, и прижалась головой к собачьей груди.

— У них есть?.. — Я не знала, как называются блохи по-английски, поэтому изобразила почесывание.

— О! — воскликнула миссис Эйвери. — Нет, плохоу них нет. Видишь? — Она просунула палец под тонкий ремешок на шее кота. — Это предохраняет от плохо.

Вид у меня, наверное, был озадаченный, поэтому она решила уточнить — поскреблась под мышкой, точно обезьянка. Никогда в жизни я не видела, чтобы взрослые, тем более женщина, вели себя так неприлично.

— Нет чечетки, — повторила она. — Все в порядке.

Маленький братик уже помчался в кухню, мы последовали за ним. Меня представили домработнице, костлявой и сухой, как кусок вяленого мяса.

— Добрый день, — поздоровалась я, протягивая руку.

— Нет, вы только поглядите, — удивленно проговорила она, покачивая головой.

Нам приготовили перекусить. Знакомые по Гонконгу крекеры «Ритц», но к ним достали из холодильника кусок светло-желтого сыра. Неизвестным мне металлическим прибором домработница нарезала сыр на тонкие ломтики и положила их на крекеры. Долго еще после этого я помнила вкус — странный, незнакомый островатый вкус сыра в сочетании с маслянистым хрустящим печеньем.

Малыш набрал горсть крекеров, выхватил у Аннет комикс и помчался к лестнице.

— Чтоб никаких крошек на ковре — закричала ему вслед миссис Эйвери.

— Мам! Он забрал мой… — Лицо Аннет начало покрываться пятнами.

— Прекрати, Аннет. У тебя еще будет время почитать, а сейчас у тебя гости. — Миссис Эйвери обернулась ко мне: — Скоро поймешь, Кимберли, какой у нас тут кошмар творится.

Аннет сосредоточилась на еде, а покончив с угощением, мы пошли в ее комнату. По пути, в гостиной, я заметила огромное черное пианино, а рядом с ним, на диване, сверкающем красной с золотом обивкой, растянулся пес. Даже издалека видно было, что подушки все в собачьей шерсти.

Комната Аннет была размером с наш класс в школе. И целая стена игрушек: плюшевые звери, настольные игры, куклы. Кровать у нее оказалась двухъярусная, с лестницей с одной стороны и горкой — с другой. Аннет сказала, что нижняя кровать обычно пустует, ей больше нравится спать наверху. Забравшись наверх, я сначала испугалась, несмотря на деревянные перила. Но, чуть привыкнув, поняла, какое замечательное, пьянящее чувство — оказаться так близко к потолку, сбросить туфли, а рядом сидит подружка, и обратно на пол можно соскользнуть по настоящей горке. У них в доме было так тепло, что я все с себя поснимала и валялась на кровати в одной майке. Я была так счастлива и невесома, будто вновь оказалась в Гонконге.