Девушка в пиратских штанах

Мануэль Ривас Девушка в пиратских штанах

Один из них забылся и несколько секунд что-то тихонько насвистывал, но потом сам же принялся крутить головой по сторонам, словно отыскивая щель, через которую залетел к ним свист ветра. Второй узнал мелодию и метнулся за нею куда-то ввысь, пока его глаза-крылья не увязли в скудном и снулом свете.

Aparta loureiro verde,
deixa clarear a lua,
que est ou no medio do monte,
non vexo cousa ningunha [i]

.

Рта он, правда, не раскрыл и песню не подхватил. Такой предательской слабости он себе позволить не мог. И еще он ни слова не сказал о невыразимой муке – водяной игле, впивавшейся ему в висок всякий раз, когда из крана в гулкую раковину падала неумолимая капля воды. Скрывая тоскливую тревогу, он положил в раковину тряпку, чтобы приглушить капель, но водяная шрапнель уже успела пробить дырку у него в голове.

Оба курили черный табак. Тут же валялась пустая сигаретная пачка – она была смята и неровной округлостью напоминала сдутый кожаный мяч, забытый в углу сырой раздевалки.

Оба прежде были футбольными вратарями. Только это – и ничего больше – они узнали друг о друге, пробыв вместе пять дней, долгих, как пять лет. Разумеется, ни слова о том, за какие команды или районы они играли. Бывают же такие совпадения! Недоверчиво подняв брови, они обменялись изумленными взглядами. Но продолжать разговор было бы неосмотрительно. Знать, что оба курят один и тот же сорт сигарет, – вот предел доверительности, на какую они могли пойти. Они – товарищи по борьбе и вместе выполняют задание. Ничего другого им знать не положено.

Их объединял некий план. Все остальное теперь потеряло значение. Имя, профессия, прошлая жизнь. Даже подушечки пальцев им обработали кислотой, уничтожая все опознавательные признаки.

План лежал перед ними, на столе, рядом с цинковым ковшиком, полным окурков, которые остались с ночи. И больше ничего, никаких следов их присутствия здесь. В последнюю минуту они разгладили одеяла на убогих лежаках, словно гоня прочь отпечатки спавших тут тел.

Оба и на самом деле были футбольными вратарями. Потом кто-то и где-то остановил свой выбор именно на них, возможно принимая в расчет как раз такое совпадение. Потому что этот кто-то, кем бы он ни был, знал о них все – он был своего рода скрытой камерой в их жизнях. И наверняка представлял их именно такими, какими они были на самом деле, – молчаливыми, привычными к долгому одиночеству и всегда бдительными, даже если мяч улетал на другую половину поля. Хладнокровными и надежными, а еще – умеющими по-кошачьи подстерегать добычу, когда мускулы напряжены и готовы к прыжку.