Девушка в поезде

Воскресенье, 18 августа 2013 года

Раннее утро

Я со всей силы швыряю телефон за забор, и он приземляется где-то на щебенке возле путей. Мне кажется, я слышу, как он скатывается вниз, и из него до сих пор доносится ее голос: «Привет, это я, оставьте сообщение». Наверное, эти слова будут звучать у меня в ушах еще очень долго.

Когда я возвращаюсь в дом, он уже спустился по лестнице и, не до конца проснувшись, смотрит на меня, сонно моргая.

— Что происходит?

— Ничего, — отвечаю я и слышу, как у меня дрожит голос.

— Что ты там делала?

— Мне показалось, там кто-то ходит. Я отчего-то проснулась и не могла заснуть.

— Звонил телефон, — сообщает он, потирая глаза.

Я с силой сцепляю пальцы, чтобы унять их дрожь.

— Что? Какой телефон?

— Наш телефон. — Он смотрит на меня, как на ненормальную. — Звонил наш телефон. Кто-то набрал наш номер, а потом повесил трубку.

— А-а. Не знаю. Я не знаю, кто звонил.

Он смеется.

— Конечно, не знаешь. С тобой все в порядке? Ты какая-то странная.

Он подходит ближе, обнимает меня за талию и прижимает мою голову к своей груди.

— Тебе надо было разбудить меня, если что-то услышала. И не следовало туда отправляться одной. Это — мое дело.

— Все в порядке, — говорю я, стискивая зубы, чтобы они перестали стучать.

Он целует меня в губы, проталкивая язык мне в рот.

— Пойдем в постель, — говорит он.

— Думаю, что сначала выпью кофе, — говорю я, стараясь освободиться.

Но он меня не отпускает и крепко прижимает к себе, придерживая одной рукой за талию, а другой за шею.

— Пойдем со мной, — повторяет он. — Никаких отказов я не принимаю.

Рейчел

Воскресенье, 18 августа 2013 года

Утро

Я не знаю, как лучше поступить, поэтому просто звоню в дверь. Наверное, следовало сначала позвонить по телефону. Не очень-то вежливо заявляться нежданно-негаданно с утра пораньше в воскресенье. Я начинаю хихикать. Это наверняка от нервов. Я не знаю, что делаю.

Дверь никто не открывает. Чувствуя, как нарастает напряжение, я прохожу по боковому проходу. И снова испытываю сильнейшее ощущение дежавю. В то утро, когда я проникла к ним в дом и забрала малышку, я точно не хотела сделать ей ничего плохого. Теперь у меня нет никаких сомнений.

Я иду вдоль стены дома в прохладной тени, слышу голос Анны и думаю, не мерещится ли мне. Но нет, Анна действительно сидит во внутреннем дворике. Я окликаю ее по имени и приподнимаюсь на цыпочках, чтобы заглянуть через забор. Она смотрит на меня. Я ожидаю увидеть на ее лице выражение шока, но она, похоже, даже не удивлена.

— Привет, Рейчел, — говорит она, поднимаясь, берет девочку на руки и прижимает к себе. Она смотрит на меня спокойно и серьезно. Глаза красные, на бледном чистом лице ни следа макияжа.

— Чего тебе надо?

— Я звонила в дверь, — отвечаю я.

— Я не слышала. — Она устраивает ребенка у себя на боку и отворачивается, будто собирается войти в дом, но на пороге останавливается.

Я не понимаю, почему она не кричит на меня.

— Где Том, Анна?

— Его нет. Он ушел на встречу со своими армейскими приятелями.

— Нам надо уходить, Анна, — говорю я, и она начинает смеяться.

Анна

Воскресенье, 18 августа 2013 года

Утро

По какой-то причине меня вдруг разбирает смех. Бедная толстая Рейчел стоит в саду, красная и потная, и говорит, что нам надо уходить. Именно «нам».

— И куда мы пойдем? — спрашиваю я, когда приступ смеха проходит. Она смотрит меня потерянным взглядом, не зная, что сказать. — Я никуда с тобой не пойду.

Эви ерзает и капризничает, и я спускаю ее на землю. Кожа у меня все еще горит после утреннего душа, когда я нещадно ее скребла, а рот, щеки и язык болят, как от укусов.

— Когда он вернется? — спрашивает она.

— Думаю, не скоро.

На самом деле я понятия не имею. Иногда он может провести целый день, карабкаясь по стенке для скалолазания, — или я считала, что он проводит там весь день. Теперь я не знаю.

Я знаю лишь, что он забрал с собой сумку с вещами для тренажерного зала и скоро выяснит, что телефона в ней нет.

Я подумывала, не переехать ли нам с Эви на какое-то время к сестре, но меня смущает телефон. Что, если его найдут? Там постоянно крутятся ремонтники, телефон могут найти и передать в полицию. А на нем мои отпечатки.

Потом я подумала, что смогу отыскать его сама, но для этого надо дождаться вечера, когда меня никто не увидит.

Наконец до меня доходит, что Рейчел продолжает говорить и задает мне вопросы. Я не слушала ее. Я так устала.

— Анна, — говорит она, подходя ближе и пытаясь поймать мой взгляд своими большими черными глазами, — ты когда-нибудь встречалась хоть с одним из них?

— С кем?

— С его армейскими приятелями. Тебя знакомили хоть с кем-то из них?

Я качаю головой.

— Тебе не кажется это странным?

Вообще-то я только сейчас понимаю, насколько странно ее появление у нас в саду в такой ранний воскресный час.

— Да нет, — отвечаю я. — Они — часть его другой жизни. Одной из его жизней. Как и ты. Какой должна была стать и ты, но мы никак не можем от тебя избавиться.

Она вздрагивает от обиды.

— Что ты здесь делаешь, Рейчел?