Девушка в цепях

Он накинул пальто на мои плечи, мягко направляя к выходу, а я… я вдруг поняла, что мне все равно, куда идти. Мой мир рухнул, рассыпался до основания, в пыль. Леди Ребекка – моя мать?! Осознать это было ничуть не легче, чем то, что она хотела от меня избавиться. Увезти в Фартон и запереть там, где никто обо мне ничего не узнает. Не услышит и не вспомнит. Почему? Потому что я сказала ей о пробудившейся магии? Потому я действительно была угрозой для ее репутации, вот только не так, как предполагала.

Я передвигала ноги, как во сне, словно действие зелья, которым она меня опоила, возобновилось. Как во сне приняла руку Ормана, когда он помогал мне подняться в экипаж. Как во сне привалилась к спинке сиденья и даже не возражала, когда Орман тяжело опустился рядом, а после привлек меня к себе. Мягко, позволяя отстраниться в любой момент, если я того захочу, погладил по растрепанным волосам.

Нежность от этого мужчины казалась дикой, неправильной и опасной, но я потянулась за ней. Потянулась за его рукой, ласкающей мои волосы, потянулась, прижимаясь щекой к раскрытой ладони. Ладони без перчатки, живой, настоящей. Наверное, мне сейчас отчаянно хотелось почувствовать себя живой и настоящей. Знать, что я все еще дышу, что моя жизнь не оборвалась там, на пустынной дороге.

Не то от метки, не то… от выстрела.

«Знаешь, как он называется?» – Леди Ребекка протягивала мне колосок, на котором крохотные пестрые цветочки собирались в соцветия.

«Нет!» – Я замотала головой, глядя ей в глаза.

«Шоколадник. Потому что когда он зацветает, над холмами тянется запах, похожий на шоколад».

Я понюхала цветочки.

«Но сейчас он не пахнет ничем».

«Потому что он пахнет шоколадом только первые несколько часов, когда распускается. Все его силы уходят на этот аромат, а потом он превращается в самый обычный цветок. В следующем году мы обязательно поймаем этот момент».

Волосы ее растрепались, волосы, по цвету напоминающие шоколад. Она выглядела такой счастливой, и я с визгом бросилась в раскрытые объятия. Леди Ребекка подхватила меня и поднялась, чтобы обернуться к морю, над которым пламенело закатное солнце. Вот только следующего года не наступило: осенью приехал виконт, а весной уже состоялась свадьба.

Но я до сих пор отчетливо помнила улыбку и добрый свет в ее глазах.

Который погас и сменился сначала равнодушием, а после и снисходительным пренебрежением. Наверное, в те годы я была слишком мала, чтобы это осознать.

Как… как так получилось, что…

Мне на руку что-то капнуло. Точнее, оно капнуло на рукав пальто и расплылось кляксой. К этой кляксе присоединилась вторая, третья… А потом я глупо, по-детски заревела, нисколько не стесняясь сидящего рядом мужчины. Всхлипывая, захлебываясь и содрогаясь всем телом, как тучка, которую проткнули вилкой. Не смущали даже объятия, которые неожиданно стали крепче, и раскрытая ладонь Ормана.

– Дай мне руку, Шарлотта.

– Что? – всхлипнула я, непонимающе глядя на него.

– Дай мне руку, – повторил он.

– Не хочу!

– А чего ты хочешь?

– Домой!

– И что ты будешь там делать? Одна.

– Я не одна! У меня есть мисс Дженни, и…

И цветов больше нет. Даже засохших.

Осознание этого прорвалось новым потоком слез, от которых я сквозь всхлипы даже начала икать.

– Вы… вы… бросили… мои… ик… цветы-ы-ы-ы…

– У тебя будет столько цветов, сколько захочешь.

– Не-ет… мне те… нужны…

– Почему?

– Пото… му… что! Я их оживила! А вы… выбро… сили! Умирать! В снег!

– Что ты сделала, Шарлотта? – Орман внимательно посмотрел на меня.

– Ай, да отстаньте вы! Надоела мне эта ваша магия! Все надоело!

Я рванулась, шмыгая носом.

– Отпустите меня, слышите?! Отпустите!

– Только после того, как ты дашь мне руку.

– И что вы будете с ней делать? – сквозь слезы спросила я.

Вместо ответа он взял мою ладонь и коснулся губами пальцев. Одного за другим, не обжигая, а согревая. Дыханием. Короткими поцелуями, которые замкнулись в последнем, в центре ладони. После которого Орман просто мягко согнул мои пальцы, словно запечатывая его. Я же смотрела ему в глаза, не в силах оторваться.

Много чего я видела в этих глазах раньше, но сейчас сквозь туманы и тьму проступало золото солнца. Как в лесу, над запертой между деревьями и спрятанной за непроходимыми тропами поляной. В теплый, ослепительно-яркий весенний полдень.

Солнце вспыхнуло – и погасло. Сжимающие мои пальцы ладонь ослабла, и Орман начал медленно заваливаться на сиденье.

– Месье Орман! – вскрикнула я, но он не ответил.

Лицо его, которое только что заливала бледность, сейчас вообще напоминало восковую маску. Рука под моими пальцами стала просто ледяной.

– Месье Орман! – Я похлопала его по щеке, но тщетно. С тем же успехом его можно было перевернуть вниз головой и потрясти за ногу. Коснулась его плеча, отдернула руку: на темном жилете пятно было незаметно, но сейчас кровь насквозь пропитала ткань и растекалась по белоснежному рукаву рубашки. В эту минуту мне стало по-настоящему страшно.