Девушка в цепях

Договор я перечитала за чаем (к счастью, в этом доме он тоже имелся). Надо отдать должное, такой насыщенный и ароматный, какого мне никогда раньше пить не доводилось. Неудивительно, в общем-то: Иньфай – родина чая, а у моего учителя в дворецких, поварах и всех остальных, кажется – иньфаец. После того, как Орман принес второй экземпляр (его я тоже перечитала на всякий случай), осталось последнее. Поставить подпись.

– Одолжите мне свои чудо-чернила? – поинтересовалась я и кивнула на магическую баночку и перо на подставке.

– Это делается немного иначе, Шарлотта.

Орман раскрыл футляр, внутри которого, в металлическом саркофаге, сверкнула игла.

– Ой, – сказала я, когда он в то же мгновение проколол себе палец.

Сорвавшаяся на лист капелька крови вспыхнула изумрудным сиянием и собралась в подпись. В самую настоящую подпись, внутри которой мерцали искры. То же самое произошло со вторым экземпляром, хотя к нему Орман даже не притронулся.

Прежде чем успела опомниться, по игле уже пробежало зеленое пламя, раскаляя и тут же остужая.

– Дай руку, Шарлотта.

– Нет! – взвизгнула я и начала отползать в подушку.

– Это не больно.

– Я вам не верю!

– Шарлотта, – он улыбнулся, – ты что, боишься одной маленькой иголочки?

– Ничего себе маленькой! – сказала я, глядя на то, что он сжимал в руке. – Да это же жало слона!

– У слонов не бывает жала.

– Вот если бы было, оно бы было такое, – заявила я и сунула руки подмышки. – На такое я не подписывалась! Нет! И вообще, почему нельзя обойтись без договора?

– Потому что ты очень любишь гарантии. – Орман протянул мне руку. – Обещаю, больно не будет.

Под его взглядом закусила губу и медленно вложила пальцы в его ладонь.

Больно действительно не было: я почувствовала лишь прикосновение, легкое и незначительное, а в следующий миг на договоре уже вспыхнула моя подпись.

Ой-й-й…

– Ну вот и все. Давай договоримся, что во время обучения ты будешь называть меня Эрик.

– Чем вам месье Орман не угодил?

– Когда это произносишь ты, я чувствую себя слишком… месье.

Он отошел к столу, где остались письменные принадлежности, и вернулся ко мне с листочком бумаги. Я пробежала его глазами и нахмурилась, увидев незнакомый адрес.

– Что это? – недоумевая, взглянула на Эрика. – Там мы будем заниматься магией?

– Нет, Шарлотта, – он улыбнулся. – Там твой новый дом.

Эпилог

Зеркало отражало какую-то совсем незнакомую меня. Волосы были разделены пробором, чуть приподняты и собраны на затылке. Свободные пряди, стекающие на плечи и грудь, уложены крупными локонами. Смотреть на себя такую было странно, еще более странно было видеть себя в платье с витрины модного дома мадам Гренье. Малахитовый цвет придавал достаточно смелому фасону утонченности, а пышные полупрозрачные рукава – легкости.

Платье мне принесли вечером в субботу, я как раз вернулась после беседы с антрепренером и главным художником-оформителем театра ее светлости. Вчера они со мной встретиться не смогли из-за каких-то неотложных дел, поэтому мне принесли записку от ее светлости, что подъехать нужно будет в выходной. Сошлись мы на весьма достойных условиях работы: мне предстояло помогать в оформлении нового спектакля каждый день, кроме субботы и воскресенья (по крайней мере, в первые пару месяцев). Дальше, ближе ко дню премьеры, возможно, придется работать побольше, если мы не будем успевать. Меня заверили, что такое редко, но случается, я ответила, что меня это не пугает.

Что меня приятно поразило, так это отношение: немолодой уже мужчина, занимающийся оформлением декораций, ни разу не взглянул на меня свысока. Так же, как и директор театра. Оказывается, они оба видели «Девушку» и сошлись во мнениях, что это очень интересное решение и необычный сюжет. После такого домой я летела, как на крыльях, а вернувшись, обнаружила у дверей посыльного с огромной коробкой. С такой огромной, какие я раньше видела разве что на картинках.

– Это для вас, мисс, – произнес он.

– От кого?

В общем-то, вопрос был риторический и вызвал улыбку, которую я не смогла удержать.

– Внутри есть письмо.

Мы прошли в мансарду, и паренек устроил коробку на тахте. Я протянула ему чаевые, но он покачал головой. Хотя и не спешил уходить.

– Мне велено дождаться, пока вы откроете коробку, – сказал посыльный. – И если решите выбросить подарок в окно, вас остановить.

После такого письмо можно было не читать, но я все равно потянула за роскошный бант и приподняла крышку. Внутри, на тончайшей оберточной бумаге, лежал конверт. Я не удержалась, отогнула шелестящий уголок и провела ладонью по нежнейшему атласу. Платье из салона мадам Гренье я узнала сразу, по цвету. Рукава из органзы были уложены отдельно, за картонной перегородкой. Точно так же, как и бархотка с камеей.

Улыбнувшись, раскрыла конверт, из которого выпал сложенный вдвое листок, и… контрамарка в Королевский театр.

«Лацианские страсти» – так назывался спектакль, который должен был состояться завтра вечером.

Приложенная к нему записка гласила: «Буду очень рад тебя видеть».