Девушка в цепях

Вот так, Шарлотта. Наверное, не будь этой донельзя странной прогулки и уютного поцелуя под пледом пальто, было бы проще, но он был. Так же, как яростный напор в мансарде, и веревки, плавящие тело, и сумасшедшая жажда прикосновений, которых я всеми силами старалась избежать. Тщетно. Ничего удивительного, если вспомнить все, что предшествовало этой поездке. Его ультиматум в нише, клеймо на запястье, сны, в которых он превратил меня в куклу. Желание извиниться за свою резкость растаяло без следа, я отвернулась и уставилась в окно.

Ехали мы через центр.

По какой-то причине Орман решил собрать все самые загруженные улицы, и, наверное, это к лучшему. Я смотрела на бесконечные вереницы домов, тянущихся за окном, на мельтешащих людей. На одной улочке мы наглухо встали, подпертые несколькими экипажами, продвигающимися в час по чайной ложке из-за оживленного ближе к обеду движения.

Смотреть здесь было особо не на что, сплошняком лавочки и магазины. Я рассматривала выставленный товар исключительно потому, что не хотела смотреть на Ормана. До тех пор, пока мобиль не поравнялся с огромной витриной, в которой я увидела платье. Это платье… оно было роскошно даже на манекене. Малахитовый цвет сглаживал откровенность фасона: открытые плечи и лиф без рукавов. Рукава к нему полагались, но они крепились отдельно – пышные, полупрозрачные и невесомые, из органзы. Собственно, эти рукава и были главным украшением платья, они, а еще бархотка со вшитой в нее камеей.

Платье было прекрасно, вот только боюсь, оно обречено стоять на витрине до скончания века. Или до той минуты, когда его сменит другое, более подходящее нашим модницам по стилю.

«Модный дом мадам Гренье», – гласила вывеска над дверью, и тут я вспомнила. Именно об этом магазине рассказывала Лина: кажется, его открыла вэлейская модистка, уже достаточно давно. «Не представляю, кто покупает у них наряды, и как они еще не разорились, – заявила подруга. – Ни одна уважающая себя леди или мисс не пойдет в магазин готового платья, тем более с такими откровенными фасонами». После нашего разговора я собиралась дойти и посмотреть магазин сама (как художницу меня вдохновляло все необычное), но как-то не представилось удобного случая.

Платье действительно было весьма откровенным, а еще…

Оно не вписывалось в нашу реальность, как моя «Девушка».

Мысль об этом показалась донельзя странной.

– Хочешь примерить? – насмешливо поинтересовался Орман, проследив мой взгляд.

– Вовсе нет.

– Ну разумеется. Другого ответа я и не ждал.

– Рада, что вы настолько хорошо меня изучили, – огрызнулась.

– Тебя не надо изучать, Шарлотта. Тебя можно читать как открытую книгу, вот только ты сама так и не удосужилась себя прочесть.

Как же меня раздражает эта его непробиваемая самоуверенность! Особенно в том, что касается меня.

– Возможно, у вас что-то со зрением, – парировала я и отвернулась.

– Возможно, – хмыкнул Орман.

И до самого Дэрнса больше не проронил ни слова.

11

К счастью, обедали мы сегодня не вместе: это избавило от возникшей неловкости, которой с лихвой хватит во время позирования (по крайней мере, в этом я была уверена). Холодная отчужденность Ормана почему-то цепляла сильнее, чем мне бы того хотелось. Он был таким разве что в самом начале нашего знакомства, вплоть до того сна, после которого я угодила сначала в библиотеку, потом в кабинет Вудворда, а затем и в особняк Ормана.

Обедать меня усадили в огромной столовой, где Тхай-Лао подал мне самый обычный суп (без иньфайских изысков), чему я тоже была несказанно рада. Нет, узнавать и пробовать новое мне всегда нравилось, но в сложившихся обстоятельствах чем меньше потрясений, тем лучше. Прокручивая в голове все случившееся, я то ругала себя за свою резкость, то напоминала о том, что даже магия во мне проснулась благодаря Орману. Если бы не его показательно-воспитательные методы, жила бы я сейчас спокойно и ни о чем не догадывалась. Точнее, жила бы как обычно…

Хотя что-то мне подсказывало, что как обычно уже не будет.

Просто потому, что «Девушка» расколола мой мир на «до» и «после», как в свое время я поступила с героиней сюжета. Я упорно гнала эти мысли прочь, но они все равно мешали наслаждаться обедом. В огромной столовой в спокойных кремово-золотистых тонах, еле слышно тикали часы. Тишину нарушали только они, да еще завывание ветра за окнами: метель усилилась, и в прогалинах раскрытых портьер метались снежные вихри.

С одной стороны, это было мне только на руку: наверняка в такую погоду ее светлость захочет остаться дома. С другой (это другое заставляло меня то и дело покусывать губы), между нами самая настоящая пропасть. Пропасть не только в положении или в возрасте, я ведь просто девочка, которую она видела один раз и которой дала совет. Которым эта девочка не воспользовалась.

Захочет ли она меня выслушать?

Нет, не так… согласится ли она вообще меня принять?