Девушка в цепях [СИ]

Мобиль вспарывал снежную пелену с той же легкостью, как ножницы умелой портнихи — ткань. Наверное, мне нужно было потребовать, чтобы он развернулся, но я молчала. Молчала, потому что мы с ним и так оставались наедине в полупустом… хм, будем честны, в пустом доме. К тому же, мне стало любопытно: отсутствие вдохновения измучило меня, как жажда караванщика, затерявшегося в пустынных барханах. Вместо того чтобы писать я либо смотрела на пустой холст, либо думала о случившемся. Если раньше меня терзала только долговая метка Ормана, то теперь…

Смогу ли я вообще писать после того, как все, что было мне дорого, рухнуло из-за дорогой моему сердцу «Девушки»?

После того, как мне придется ее продать.

Мысли оборвались, когда нас слегка подбросило: Орман свернул с дороги и остановил мобиль. Слева раскинулось бескрайнее поле, нетронутое ни единым следом, как лист дорогущей писчей бумаги или чистый холст. Справа — тоже, разве что вдалеке теперь виднелся озябший лес, собравшийся густым темным пятном под полоской тяжелого неба. Вместо гладкого, присыпанного снежной крупой полотна, впереди раздалась глубокая колея, по которой разве что конный экипаж мог пройти. Больше того, колея эта была густо заметена снегом, что в путешествии очень и очень опасно — никогда не угадаешь, что под ним скрывается.

— Похоже, нам придется вернуться, — заметила я.

— Ты так думаешь?

— Вы же не поедете туда? Там ничего не видно.

Вместо ответа Орман вышел из мобиля, даже не потрудившись закрыть дверцу. Порыв ветра подхватил полы его распахнутого пальто, а потом снег взметнулся ввысь, словно пошел от земли к небу. От плеснувшей с пальцев Ормана магии захватило дух, сердце пропустило удар и забилось как сумасшедшее. Как зачарованная, я наблюдала за искрящейся изумрудной волной, прокатившейся от поля до леса, оставляя за собой ровнехонький след и послевкусие могущественной магии. От нее покалывало виски и кружилась голова.

— Основная проблема мобилей в том, что для них нет нормальных дорог, — хмыкнул Орман, возвращаясь на сиденье и захлопывая дверцу. — Мы производим транспортное средство, способное преодолеть расстояние в разы быстрее даже самого скорого поезда, но не можем обеспечить ему нормальную проходимость между городами.

— Вы там травку сожгли, — это было большее, на что меня хватило.

Потому что я до сих пор сидела с широко распахнутыми глазами, вспоминая изумрудный шторм.

— Нет, просто слегка подравнял дорогу. Новой траве до весны ничего не грозит, а этой уже без разницы.

Я глянула на пожухший обугленный клочочек в снегу и моргнула.

— Что это была за магия? — спросила, когда наконец, обрела дар речи.

— Магия искажений.

— Искажений?

— Древняя магия, суть которой ложится в основу любых мало-мальски серьезных заклинаний. В большинстве своем, упрощенных донельзя. Я бы сказал, до примитива в сравнении с изначальными.

— Но вы знакомы с изначальными?

Орман кивнул.

— Откуда?

— Неважно. — Он взглянул на меня, словно собираясь что-то добавить, но промолчал.

Что же, если я собираюсь учиться у него, сейчас самое время об этом сказать. Не только сказать, но и сразу все обсудить. Пока я не передумала.

— Я намерена принять ваше предложение, месье Орман.

Затянутые в перчатку пальцы, постукивающие по рулю, замерли.

— Но у меня есть условия. Первое — вы больше никогда не станете делать так. — Я достала злосчастный конверт с деньгами. — И второе: наше общение будет связано только с учебой и с магией.

— Нет.

— Нет?

— Нет, Шарлотта. Меня такие условия не устраивают.

— В таком случае…

— В таком случае тебе остается только выслушать мои. Первое — ты будешь рассказывать мне обо всем, что чувствуешь во время занятий — о малейшей детали.

— Даже если у меня зачешется ухо? — хмыкнула я.

— Особенно если у тебя зачешется ухо. Второе: ты будешь сопровождать меня на прогулки и туда, куда я пожелаю.

Открыла рот, чтобы возразить, но он меня перебил.

— И третье. Ты переедешь ко мне.

Переехать к нему?!

— Вы, должно быть, шутите.

— Отнюдь.

Ах, да, я и забыла. У него же нет чувства юмора.

— Боюсь, что последнее условие совершенно невыполнимо, месье Орман.

По-хорошему, и второе тоже. Моя репутация и без того превратилась в лохмотья, но превращать ее в лоскутки я точно не собираюсь.

— Тем не менее оно обязательно. Когда мы начнем раскрывать твою магию, Шарлотта, она может вести себя крайне непредсказуемо.

Она уже ведет себя крайне непредсказуемо. Например, оживляет розы.

— Поэтому мне придется постоянно быть рядом. В любое время дня и ночи, чтобы суметь предотвратить всплеск. Или разобраться с последствиями.

— А кто разберется с последствиями моего у вас проживания?! — вырвалось у меня.

— Разве с ними надо разбираться?

Дорога, расчищенная магией, тоже кончилась. Орман заглушил двигатель и вышел из мобиля, чтобы обойти его, распахнуть дверцу и подать мне руку.

— Дальше пойдем пешком.