Девушка в зеркале

– Послушайте, – сказал Лори. – Давайте относиться к этому разумно. Вы должны знать правду, и я хочу, чтобы вы поняли одну вещь. Шоу был негодяем. В мире достойных людей нет места таким, как он, и я не жалею о том, что… покончил с ним. Точно так же я убил бы и змею. Позже мисс Майо объяснит вам почему.

От звуков его ясного, бесстрастного и спокойного голоса ожил Эпштейн.

– Это была самозащита, – радостно прохрипел он. Он ухватился за эту идею, как за палочку-выручалочку, и хотел начать вытягивать друга из беды с ее помощью. – Это была самозащита, – повторил он. – Полагаю, он напал, вы дрались. Это оправдывает тебя.

– Нет, – сухо объяснил Лори. – Он не был вооружен, хотя я думал, что он достает какое-то оружие. Однажды он применил ко мне хлороформ. Но в этот раз я ошибся. Ни один присяжный в такое не поверит, разумеется.

Его голос изменился и снова стал глухим. Его тело обмякло на стуле, как будто его придавило большим грузом. Мгновение он сидел молча.

– Нам нужно принять случившееся, – наконец продолжил он. – Единственное, чего я не смогу перенести, так это судебного заседания.

– Но тебя оправдают, – закашлялся Эпштейн. – Это самозащита… это… это…

– Или припадок безумия, или я был невменяем! – перебил Лори. – Нет, старик, это не подходит. Я не собираюсь жить в камере для психов с мягкими стенами. И я не хочу, чтобы меня таскали по судам, а мое имя месяцами не сходило с газетных страниц. Думаю, эту причину вы признаете достаточным основанием, чтобы… – У него снова срывался голос. – Но это разобьет сердце моей сестры. – Лори выглядел раздавленным.

Услышав эти слова, Бэнгс издал странный звук – он вздохнул и застонал. Эпштейн без слов понял его.

– Вот как мы выполнили ее просьбу! – проговорил он. – Вы только гляньте, как мы присмотрели за тобой, о чем нас просила Барбара.

Бэнгс не обращал на него внимания.

– Что ты собираешься делать? – мрачно спросил он у Лори.

– Я скажу вам при одном условии. Вы, все трое, дадите мне слово, что не будете мне мешать или пытаться остановить меня. Вы все равно не сможете этого сделать, так что даже не пытайтесь. Вы знаете, что мне предстоит. Выход есть только один.

Он посмотрел на каждого из них по очереди. Дорис и Эпштейн уставились в ответ, явно не понимая, о чем он говорит. Но Бэнгс отшатнулся.

– Нет, господи! – воскликнул он. – Нет! Нет!

Лори продолжал, как будто не слышал возгласов Бэнгса.

– Я пообещал Перкинсу быть у себя в квартире в восемь утра, – пробормотал он так тихо, что им пришлось напрячь уши, чтобы услышать. – Но я не обещал ему… быть живым.

Теперь беззвучно вскрикнула Дорис. Несколько секунд Лори молча сидел на своем стуле и смотрел на нее странно и пристально. Потом он перевел взгляд на лицо Бэнгса, затем посмотрел на Эпштейна. Скрючившись в кресле, Эпштейн сидел и смотрел прямо перед собой, в глазах у него был ужас, а рот приоткрылся. Он выглядел так, будто его вот-вот хватит удар. Бэнгс сидел наклонившись вперед и уставившись в пол. Он сильно побледнел и словно забыл, что в комнате есть и другие люди. Он бормотал себе под нос, повторяя: «Но мы… Мы не хотели… Кто знал, что этим все закончится».

Некоторое время Лори молча наблюдал всю эту картину. Затем, резко встав, он напоказ потянулся и громко, радостно обратился к Родни.

– Да, старик, вы этого не хотели, – сказал он. – Ну и что ты скажешь, как тебе такая кульминация для спектакля?

Ухмыляясь, Лори ждал ответа, но, видимо, напрасно. Эпштейн все еще не мог ни пошевелиться, ни сказать ни слова. Дорис, кажется, услышала слова, но не поняла их смысл. Один Бэнгс наконец медленно встал, как в тумане, подошел к Лори, схватил его за плечи и с надеждой посмотрел ему в глаза.

– Ты… хочешь сказать, – он заикался, – что ты… нас… разыграл???

– Конечно, – весело признался Лори. – Это была кульминация шутки, которую вы разыграли со мной. Час назад Шоу признался мне, что вы двое придумали все это дело с мисс Майо, чтобы удержать меня от глупостей и создать для меня приключение, которое я так искал. Я решил, что тоже должен немного вас разыграть. Так как вам моя шутка? По-моему, вышло неплохо.

Он замолчал. Родни отпустил его плечи и упал на стул. Его рука лежала на спинке, а голова – на руке, он трясся в нервных рыданиях. Эпштейн достал носовой платок и слабой рукой вытирал лоб. Дорис словно перестала дышать. Лори подошел к ней и отвел ее руки, которые она прижимала к своему лицу. Даже сейчас, казалось, она не понимала, что происходит.

– Простите, – мягко сказал Лори. – Я заставил вас троих сильно понервничать. Но я надеюсь, вы все согласны с тем, что я поступил справедливо. Вы водили меня за нос целую неделю, и я решил, что сможете вынести полчаса моей мести.

Ни один из них не ответил. Они попросту не могли этого сделать. В следующую минуту лицо Эпштейна медленно просияло, словно луна вышла из облаков. Один Бэнгс, который, казалось, владел собой до этой минуты, теперь не мог радоваться со всеми. В тишине маленькой комнаты он продолжал плакать, открыто, взахлеб, не сдерживая себя, – так, как он плакал, когда был мальчишкой.