Девушка в зеркале

Но тогда я всего этого вам не сказала. Потому что вы знали, что я знаю. И мы обсудили расписание посещений, а затем съели бутерброды с сыром. И прежде чем уйти, я поблагодарила вас за все то, что вы для меня сделали. И обняла вас. И это объятие стало самым теплым, самым чудесным, самым уютным за всю мою жизнь, и я поняла, что вы защитите меня от всего плохого, что может со мной произойти.

Он кивнул.

— А потом я пошла домой. Совершенно счастливая. А вы смотрели, как я ухожу. Совершенно счастливый. И мы оба знали, что все будет хорошо.

Она умолкла. Слезы текли по их лицам. Сняв провода, она встала, взяла сумку, пальто и ушла. Закрываясь, щелкнула входная дверь. Изобретатель смотрел, как она поднимается по ступенькам на тротуар. Он ничего не слышал, кроме мерного жужжания машины. Больше он никогда не видел Джудит.

Он прикрепил присоски к вискам и лбу.

Он легонько пробежался пальцами по ее волосам, волнистым и мягким, словно бархат. Вдруг его кто-то окликнул — справа к ним подходил его коллега. Они поздоровались.

До свидания, скоро увидимся, сказала она. Он рассеянно кивнул и быстро прижался губами к ее нежным пальцам. Ее кожа всегда была такой теплой, такой мягкой. Она быстро отдернула руку, чтобы не скомпрометировать его в присутствии коллеги, и ушла. Он вновь повернулся к знакомому, и они принялись обсуждать дело, долгие месяцы не дававшее им обоим покоя. Он слышал, как она еще раз крикнула ему «пока», но был так увлечен разговором, что не ответил сразу. Он извинился перед коллегой — надо все-таки как следует с ней попрощаться. Тот немного обиделся, но остался ждать его на месте. Он взглянул на нее, и она обернулась. Их глаза встретились, и она улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Последнее подтверждение их любви.

А потом он услышал шум. Страшный, ужасный звук, который ему не суждено забыть. Коллега схватил его за руку, так сильно, что он почувствовал, как ногти впиваются ему в кожу. Он все понял. Но так и не смог оглянуться. Он не хотел, чтобы до скончания века перед его глазами стояла эта кошмарная картина, потому что знал — каждый день он будет переживать этот ужас снова и снова. И во сне, и наяву. Каждый божий день.

Не воспоминание ему следовало изменить — оно было практически идеальным. Сам день был почти идеальным, вот до этого самого момента. Мэри права: вот о чем он жалеет, вот что гложет его изнутри, заставляя переживать одно и то же раз за разом, по тысяче раз за день. Если бы тогда он поднял глаза, когда она его позвала. Они улыбнулись бы друг другу, и она в самый последний раз увидела, что он ее любит. Лошадь с повозкой все равно бы ее сбила. Лошадь что-то напугало, и она понесла. Не может же он изменить все воспоминания у всех людей, что находились тогда на площади. Он не может воскресить ее силой мысли. Это бесполезно. Однако тот последний взгляд… Если бы он мог это изменить! Это была их единственная ошибка в тот день. Сама авария — это чья-то еще ошибка, чья-то чужая вина. Если б исправить все с этой улыбкой!.. Да, тогда весь день до аварии был бы просто идеальным.

Он выключил машину. Жужжание стихло.

В комнату прокралась тишина.

Благодарности

Спасибо моей семье, Мэриэн Ганн О'Коннор и чудесным ребятам из издательства «Харпер Коллинз», особенно моим редакторам — Линн Дрю и Кейт Берк.