Девушка во льду

– Это не обсуждается, старший инспектор Фостер. Вместе со старшим инспектором Спарксом вы будете разрабатывать версию Марко Фроста, который, как и Андреа, получил приглашение на вечеринку в танцевальном зале «Риволи». Это ясно?

– Да, сэр, – просиял Спаркс.

Эрика кивнула.

– Спаркс, я вас больше не задерживаю. И не очень-то радуйтесь. Убийство девушки еще не раскрыто. – Спаркс, изобразив пристыженный вид, удалился.

Марш с минуту пристально смотрел на Эрику.

– Эрика, попытайтесь наладить хоть некое подобие личной жизни. Я полностью за то, чтобы мои сотрудники проявляли инициативу, но вы должны работать по правилам и сообщать мне о своих действиях. Устройте себе свободный вечер, одежду хотя бы постирайте.

Эрика осознала, что на ее кожаной куртке до сих пор липкий налет от пива, которое выплеснули на нее минувшим вечером.

– У врача были? – спросил Марш.

– Нет.

– Вечером после работы сходите на прием к дежурному врачу. Это приказ.

– Слушаюсь, сэр, – пообещала Эрика. – Вот договор на квартиру.

– Отлично. Ну, как вам квартира? Нормально устроились?

– Да.

Эрика вышла из кабинета Марша. В коридоре ее ждал Вулф.

– Я вас не сдавал. Ему позвонил хозяин «Короны». И тогда он затребовал у меня регистрационный журнал.

– Не переживайте. Спасибо.

Вулф пошел сдавать дежурство и собираться домой после долгой ночной смены, а Эрика задумалась о том, кто еще из преступного мира Лондона считает себя вправе снять трубку и позвонить напрямую старшему суперинтенданту Маршу.

Глава 24

Часам к десяти утра оперативный отдел отделения полиции Луишем-Роу уже походил на разворошенный улей. Звонили телефоны, жужжали факсы и принтеры, полицейские сновали туда-сюда. Эрика и Спаркс сидели в углу с Маршем и Коллин Скэнлан, суровой и степенной, как матрона, сотрудницей пресс-службы полиции – решали, кто что будет говорить на пресс-конференции.

– Мое вступительное слово, затем обращение сэра Саймона, – сказал Марш. – Кажется, он просил, чтобы был телесуфлер. Мы сможем это организовать?

– Проблем быть не должно. В ближайшие два часа мы должны подготовить окончательный вариант его выступления, отправим текст по электронной почте, и его загрузят, – успокоила начальника Коллин.

– Ладно, – продолжал Марш. – Значит, сэр Саймон скажет: «Андреа было всего двадцать три года. Невинная, веселая девушка, вся жизнь была у нее впереди…». Потом на экране за нами появляется ее фотография. «Она никому не делала зла, никому не причиняла боли, и вот я, убитый горем отец, теперь стою перед вами, взывая к свидетелям этого ужасающего преступления, убийства моей дочери…». Может, лучше «особо тяжкого преступления»?

– Мы же хотим, чтобы эта пресс-конференция стала открытым, доступным обращением к народу, – сердито бросила Эрика. – Так давайте обойдемся без казенщины!

– Хорошо, пусть будет «ужасающее преступление», – согласился Марш.

Эрику огорчало, что пресс-конференция строится на уликах, которые, по ее мнению, были косвенными. Ей было обидно, что команда, с которой, как ей казалось, она нашла взаимопонимание, с радостью ухватилась за хлипкую версию Спаркса. Правда, приходилось признать, что у непосвященного человека версия с танцевальным залом «Риволи» вызывала больше доверия. Эрика проклинала себя, что по глупости в одиночку отправилась на поиски барменши из «Клееварки» и Айви Норрис. Ей следовало взять с собой Мосс и Питерсона. Она взглянула на них. Оба сидели на телефонах, пытаясь отыскать Марко Фроста.

Анализируя версию с Фростом, Эрика начала сомневаться в логичности собственных рассуждений, но как быть с ее внутренним чутьем. Оно подсказывало, что Андреа действительно была в «Клееварке» и встречалась там с брюнетом и блондинкой. Даже если ее свидетели ненадежны, почему тогда они утверждают одно и то же? И Айви, и Кристина – люди, ведущие опасное существование по другую сторону закона. Им было бы проще сказать, что они ничего не знают, никакую Андреа в глаза не видели… Эрика встрепенулась, вдруг осознав, что к ней обращается Марш.

– Старший инспектор Фостер, ваше мнение? Должны мы упомянуть про видео Тины Тернер? Коллин считает, что должны.

– Что?

– «Риволи» – знаменитый старинный танцевальный зал, и Коллин считает, что столь яркое событие отложится в памяти народа, а вместе с ним – и наше обращение, которое будет передаваться из уст в уста.

В лице Эрики по-прежнему отражалось недоумение.

– В 1984 году в «Риволи» Тина Тернер записала видеоролик на свою песню Private Dancer, – объяснила Коллин.

– Вот как? – отозвалась Эрика.

– Да. Так будем упоминать это в обращении с демонстрацией фото зала?

Эрика кивнула и пробежала глазами программу пресс-конференции.

– А где мы скажем, что Андреа находилась в Форест-Хилл? Ее сумочка была найдена на Лондон-роуд.

– Делая заявление в прессе, лучше не распыляться. Обращение должно быть сжатым и четким. Если мы скажем, что она была в одном месте, а потом в другом, многих это приведет в замешательство. Здесь нужна последовательность, – объяснила Коллин с нотками снисходительности в голосе.