Девушка за дверью квартиры 6E

Секунду он ждет; я, набивая рот рисом, не отвечаю, а потом слышу шуршание пластикового мешка, подобрав который Саймон уходит по коридору. Он не только запирает меня на ночь, еще он выносит мой мусор. Я оставляю его за дверью, а он относит его в контейнер внизу. Я слышу, как он вызывает лифт, как начинает подниматься кабина, но дальше не улавливаю уже ничего. Как бы отменно не слышало мое левое ухо, восполнить почти полную глухоту правого оно не способно. Этот дефект не врожденный, а приобретенный после того, что случилось несколько лет назад. Я никому о нем не рассказывала, поскольку это никак не влияет на мою повседневную жизнь и уж точно не стоит операции или походов по докторам. Мне почти нравится дополнительная тишина. Еще одна прослойка между мной и миром.

Выбросив оставшуюся половину ужина, я смотрю на часы. Пора возвращаться в онлайн.

Глава 19: Энни

Семья у Энни была небольшая, по крайней мере по сравнению с Молли, ее самой лучшей на свете подружкой. У Молли имелось три брата, две тети, пять дядь и два набора бабушек с дедушками, не говоря уже о мачехе вдобавок к маме и папе. Когда наступало Рождество, в доме Молли дым стоял коромыслом, все носились туда-сюда как ненормальные, а подарков было столько, что Энни порой подумывала – но и только, – не стащить ли один, спрятав его под футболку.

У Энни были только мама, папа да мамина семья, состоявшая из нее самой и двух ее братьев, дяди Фрэнка и дяди Майкла. Еще была тетя Бекки, правда папа говорил, что она не настоящая тетя, а просто вышла замуж за дядю Майкла. Энни не очень понимала этот момент. Она мечтала, чтобы мама каким-нибудь образом завела себе побольше братьев, потому что на семейных торжествах они были ее любимыми гостями. Особенно дядя Фрэнк. Он всегда тайком приносил Энни подарки и, сидя на ее кровати, читал ей вслух. Дядя Майкл появлялся реже, потому что, по словам папы, тетя Бекки была та еще заноза в заднице.

У папы никаких родных вообще не было. Во всяком случае Энни их не встречала. Будь у него родные, они когда-нибудь да должны были объявиться, особенно после папиного Происшествия, когда к ним домой кто только не приходил.

* * *

Из детей в семье я была старшей. Нас с близнецами разделяла такая большая разница в возрасте, что я воспринимала их как своих детей. Саммер и Тренту было по шесть – на целых одиннадцать лет меньше, чем мне. Папа рассказывал, что в тридцать девять, спустя десять лет после того, как родилась я, маме внезапно захотелось еще одного ребенка. Современные технологии подарили ей сразу двоих.

Я провела с ними шесть с половиной лет, достаточно долго для того, чтобы они завладели двумя большими долями моего сердца. Когда близнецы появились на свет, то мама эмоционально выключилась из роли матери – так же внезапно, как в тридцать девять решила зачать – и обнимашки, поцелуйчики и смену подгузников переложила на меня. Я осыпáла их обоих любовью, пока на меня не свалилось половое созревание, после чего чтением сказок на ночь стал заниматься в основном папа. Нет, мама никуда не делась, и она была классная. Не подумайте ничего такого, она вовсе не забросила нас и не распихивала по углам. Под настроение она была веселым родителем, просто… не таким, как все. Когда я стала постарше, мы с ней сблизились. Похоже, ее отталкивали только маленькие дети. Чем старше я становилась, тем больше с нею сближалась и тем меньше времени уделяла близнецам. И в этом я винила гормоны.

Подростковые гормоны превращали меня то в любящую сестричку, то в раздражительную стерву. Чаще всего, к сожалению, во второе, тогда как надо было больше их обнимать, зацеловывать их синяки, уступать им выбор канала по телевизору. Они любили меня, обожали, ходили за мной по пятам. Я бы все отдала, лишь бы вернуться в прошлое и провести с ними хотя бы один день.

Я ненавижу былую себя. За эгоистичность, за то, что не ценила свою идеальную жизнь в пригороде. У меня было все, только не ленись протягивать руку, а я этого даже не осознавала.

Глава 20: Джереми Брайант

Восьмилетняя сестра Джереми сидела с ним рядом на скамейке за столиком для пикников и болтала ногами.

– Джереми, а вдруг она вампирша?

– Вампирша?

– Да! Ты же сам говорил, что днем она никогда не выходит. Значит, вампирша. Они выползают из дому только по ночам. – Она усмехнулась, глядя на него снизу вверх из-за рожка мороженого. Ее беззубая улыбка была перепачкана растаявшим шоколадом.

Он задумчиво приподнял брови.

– А что, любопытная мысль. Может, она и правда вампирша.

– Потому что у нее бледная кожа, да? – Она облизала край вафельного рожка и с категоричным видом кивнула. – Точно вампирша.

– Хм. Но она ведь ест. Заказывает большие-пребольшие коробки с едой.

– Значит она…? – Девочка описала вокруг себя широкую окружность и надула щеки.

Джереми рассмеялся.

– Есть ли у нее лишний вес?

Она прыснула, тыльной стороной руки вытирая рот.

– Да. Мама не разрешает мне говорить «толстая». – В ужасе вытаращив глаза, она захлопнула рот ладошкой. – Ой. Не говори ей, что я так сказала.