Девушка за дверью квартиры 6E

На третьем – последнем – окне мне, наконец, везет. Пусть туго, но оно скользит вверх, и мои внутренности сжимаются от волнения. Взявшись за подоконник, я подтягиваюсь и падаю в полумрак.

Внутри темно. Пахнет пустотой, застарелым табаком и мокрыми полотенцами. Стоя посреди пустой спальни с обвисшими бледно-зелеными обоями, я понимаю, что в трейлере никого нет – уж слишком здесь неподвижно и тихо. И тем не менее выхожу в коридор и осматриваю вторую спальню, ванную, гостиную и, наконец, кухню.

Я обыскиваю трейлер два раза. Сначала с трепетной тщательностью, затем в отчаянной спешке, но минимальное количество мебели делает мою задачу удручающе легкой. Никого. Нет ни крови, ни маленькой девочки. Нет Энни.

Я опускаюсь на диван кошмарной оранжевой расцветки, и под моим весом он прогибается чуть ли не до самого пола. Что, если я ошиблась и указала полиции на невинного человека? Стресс и адреналин последних двадцати четырех часов обрушиваются на меня, точно камнями бомбардируя мой хрупкий рассудок, и от невыносимой тяжести ситуации меня начинает шатать. В голове всплывает второй вариант – тот, который на протяжении всего пути я старательно избегала. Возможно, я опоздала. Я встаю. Выглядываю в окно, через которое забралась внутрь, и пока думаю о том, как вернусь с пустыми руками, замечаю во дворе постройку и деревянную раму, очевидно, для подвешивания оленьих туш.

«Место там зашибись – есть сарай для разделки и хранения туш, окна забраны ставнями». – «То есть, мы сейчас говорим об изолированном помещении, где есть все необходимое для убийства и уничтожения тел».

С каждым шагом матеря свою глупость, я бегу к задней двери. А в это время в другой части Джорджии, недалеко от меня, Ральф Майкл Аткинс надевает пальто, целует жену и, намеренно «забыв» телефон дома, садится в машину. После восьмого сезона «C.S.I.: Место преступления» он знает, что человека можно найти по сотовому, и у него нет ни малейших намерений приводить полицию к Энни.

Глава 48: Кэролайн Томпсон

Кэролайн Томпсон проснулась в постели одна, чего не случалось больше трех лет. Минуту она лежала в безмолвном одиночестве, а потом на нее обрушилась реальность, и пришли слезы. Она зажмурилась, сдерживая всхлипы и подавляя угрожающие рассудку эмоции. Она обязана быть сильной: ради Генри, ради Энни и ради себя самой. Энни жива. Иначе и быть не может. Как мать, она бы почувствовала, если бы с нею произошло что-то непоправимое. И она стала молиться о том, чтобы Энни не было больно и страшно – где бы и с кем бы она сейчас ни была.

Помолившись, она встала и накинула на плечи халат. Вышла в пустой коридор, дошла до гостиной и замерла на пороге, глядя на мужа. Он спал в своем инвалидном кресле – шея склонилась под странным углом, рука в надежде, в ожидании покоится на телефоне. Ей не нужно было будить его, чтобы знать: звонков не было. Она взяла с дивана маленькую подушку и подложила ему под голову, осторожно повернув его шею в более удобное положение.

Тихо, чтобы не разбудить Генри – пусть поспит, хоть во сне побудет в покое, – она прошла на кухню. Налила себе кофе и с чашкой в руке вернулась в спальню, затем взяла телефон и набрала номер полицейского участка.

Спустя пять минут она повесила трубку и, обнимая ладонями теплую чашку, вышла в гостиную. Новостей у полиции не было. Майкл всю ночь провел дома, поэтому их интерес к нему начал угасать. Скорее всего Энни уже вывезли за пределы штата – таков был по их мнению наиболее вероятный сценарий. Люди, звонившие на горячую линию, сообщали о том, что видели ее в шести часах к северу, но эти звонки всегда поступали слишком поздно, полиция всегда опаздывала и приезжала к остывшему следу. Чашка в ее руке задрожала, когда она представила все ужасные варианты развития событий. Если похититель Энни пустился в бега, если они движутся на север, возможно это лучше, чем если бы она оказалась заперта в темноте наедине с сумасшедшим.