– Интересный повод, – первым отметил Миша. – Мне в голову это не приходило.
– Ну ведь да же? – весело спросил Жора. – Крышу сносит?
Мы признались. Что да, сносит.
– Я понял, – сказал я. – Понял, почему они платья хранят. Я своей предлагал продать – ни в какую. Говорит, буду хранить. На всякий случай. Я тогда не понял – на какой. Даже обиделся. Решил, что сомневается, не разведемся ли…
– И моя хранит, – сказал Антон.
Миша тоже кивнул.
– У меня реально крутой секс был, – продолжил Антон. – Я костюм снял, а она в платье осталась. Я даже фату запретил снимать.
– Моя без фаты была, – сказал Миша.
– А если всё? – спросил я.
– Что «всё»?
– Моя поправилась в браке. Был сорок второй размер, теперь сорок восьмой Платье не налезет.
Жора заржал. Это было очень обидно. Я встал. Посмотрел на него и пошел к выходу. Они что-то кричали мне вдогонку. А я не оборачивался. Шел и шел. Сел в такси у входа, сказал адрес. А на полпути попросил тормознуть у цветочной палатки. Купил ей роз, как тогда. Пятнадцать лет назад.
– Ты чего? – спросила жена.
Я рылся в ее шкафу.
– Да что ты ищешь?
Я нашел. Аккуратно уложено в пакет. Так, что сложно было догадаться, что внутри. И вдруг всё вспомнил – то утро, церемонию в ЗАГСе. Денег тогда не было вообще. Платье было китайским, нелепым. Особенно если смотреть на него сейчас. Из сытой жизни.
– Ты чего? – повторила жена.
На ней была пижама. Из китайского шелка, дорогая, на голое тело.
– Ты чего? – шептала она.
А ее руки уже расстегивали мне рубашку.
Глаза у меня были закрыты, и я мог думать только об одном. Что Жора не соврал. Свадебное белое платье сводит с ума. Всегда.