Девушка, золотые часы и всё остальное

— Мои родители погибли, когда мне едва исполнилось семь лет, и я стал жить с дядюшкой Омаром и его старшей сестрой, тетей Тельмой. Ко мне она хорошо относилась, но жизнь дядюшки Омара из-за нее стала невыносимой. Мы жили в старом доме в Питсбурге. Дядюшка преподавал в школе физику и химию. В подвале он устроил мастерскую и пропадал в ней целыми вечерами. Я думаю, только там он чувствовал себя вполне счастливым. Тетя Тельма вечно была недовольна тем, что он тратил слишком много денег на инструменты и материалы, ругалась с ним из-за больших счетов на электричество. Когда мне исполнилось одиннадцать, он уволился из школы, уехал в Рено и выиграл там за раз сто двадцать тысяч долларов. Об этом кричали во всех газетах. Его называли математическим гением. Репортеры не давали ему покоя. Жизнь в Питсбурге стала невозможной. Он оставил немного денег нам и снова исчез. Его не видели почти год. Потом он снова появился в Рено и проиграл там около ста тысяч долларов. После этого все потеряли к нему интерес. Затем мы переехали в Техас, где он построил дом на острове в проливе Браунсвилль. Только с тетей Тельмой он все равно не мог ужиться. Открыв счет на ее имя, он отправил ее назад в Питсбург. Некоторое время я жил с ним, потом тоже вернулся в Питсбург. Тогда у него уже были предприятия, разбросанные по всему миру. Он поддерживал меня материально, заплатил за мое образование и дал работу, когда я закончил колледж. Но он ничего мне не оставил, и я ничего не знаю о его делах. Фактически, я о нем самом мало что знаю. В газетах писали, что состояние Омара Креппса оценивается в пятьдесят миллионов долларов. А он завещал мне только свои часы и письмо, которое будет вручено через год после его смерти.

— И ты рассказал об этом Карле?

— Да.

— И рассказал ей о характере своей работы?

— Да, кажется.

— И за все эти годы ты никак не пытался раскусить своего милого дядюшку?

Этот суровый допрос, который учинила ему Бетси, вдруг привел Кирби в раздражение.

— Я могу вести себя иногда как идиот, мисс Олден, но, тем не менее, голова на плечах у меня все-таки есть. Дядюшка совершенно неожиданно бросил школу, свою любимую мастерскую, исчез внезапно. Да и вообще, так ли часто простые школьные учителя становятся миллионерами?

— Значит, он нашел средство, которое давало ему какое-то преимущество.

— Очевидно. Превосходство над другими людьми. Может, поэтому он и отдавал часть денег. Может, его почему-то мучила совесть. А от пожертвований становилось легче.

Бетси довольно кивнула.

— И Карла страшно интересуется, что в этом письме. Разве это тоже неочевидно?

— Но она не может… я не могу получить его раньше, чем через год.

— Мистер Винтер, разъяснение способов, которыми один коротышка умудрился затерроризировать целую банду, ободрать ее как липку, и набить сундуки пятьюдесятью миллионами долларов, стоит года усилий. А к концу этого года, может случиться, ты совсем будешь ходить перед ней на задних лапках и отдашь ей письмо не читая, только повизгивая от удовольствия, что хоть в чем-то ее ублажил.

— Хорошего же вы обо мне мнения.

— Я знаю Карлу. Я видела ее в деле.

— Ну, а какова здесь ваша роль? Вы тоже хотите получить это письмо?

— У меня свои планы. Своя цель. И мне необходимо средство, чтобы ее достичь. Мне наплевать, как я это средство добуду, но я, черт подери, заставлю Карлу сделать так, чтобы меня снова приняли на работу, — Бетси больно ткнула Кирби пальцем в грудь. — И если для этого придется воспользоваться тобой, запрыгаешь и ты как миленький, чтобы мне помочь. Понял? Я, между прочим, уже сделала тебе одолжение, предупредив об их интригах.

— Вы так сильно ненавидите Карлу?

— Фи, ненависть! Все гораздо проще, мистер Винтер. Я ее презираю. Ею движет всегда одно чувство — жадность. Жадность к деньгам, к власти, к побрякушкам. Она любит власть, любит, чтобы ее обожали и исполняли все ее гнусные прихоти. Джозеф такой же, но она — главарь их банды.

— Он ваш дядя?

— Ну, это едва ли. Она, конечно, называет его братом, только это чепуха. Если он ей и родственник, то весьма отдаленный. Во всяком случае, их отношения далеко не родственные. Впрочем, они очаровательная пара, не так ли? Поэтому и опасны.

— Мне кажется, вы все-таки преувеличиваете. Я никак не могу поверить…

— Да помолчи ты! Ага! Я, кажется, кое-что сообразила. Ты у своего дядюшки единственный родственник, так? Это было в газетах; значит, Карла об этом знает. Вдобавок к тому, что тебе следует по завещанию, ты должен будешь получить и весь его архив?

— Наверно… Я не подумал об этом.

— Можешь не сомневаться, Карла подумает. Уже подумала. Не вздумай давать ей что-нибудь оттуда.

— Да почему я должен ей что-либо давать?

— Не сердись. Значит, мы уже знаем, что она стремится заполучить. Следовательно, остается узнать, что именно в этих бумагах ее так интересует. А дальше ты решаешь, продавать ей это или не продавать. Если решишь продать, то разреши мне быть посредником. Я смогу получить с нее больше, чем кто бы то ни было.

— Все в последнее время происходит так быстро, — пробормотал Кирби, уклоняясь от прямого ответа.