Девушки

Статья поразила Варю с первого абзаца, так она была написана просто, словно Ленин говорил с ней. Было очень трудно вот так одной в этой ночной тишине читать Ленина, ни с кем не делясь. Не выдержав, Варя встала и вошла в комнату: может, Сима не заснула еще? Но Сима крепко спала. Варя постояла, постояла и ушла снова на кухню, но теперь она уже но замечала, что рядом с ней стоят на плите грязные кастрюли с остатками ужина, закопченная керосинка, а кухонное окно яблоко раздора, — чья очередь мыть, — покрыто толстым слоем пыли.

«…Жить идеёй борьбы, бороться за все светлое и честное, подчинить личное служению народу — вот жизнь, вот подвиг! — думала Варя, сравнивая себя с теми подвижниками из далекой отцовской юности, которые, раз приобщившись к этому источнику, уже больше себе не принадлежали. — И не надо. В этом высшеё счастье».

Несколько дней спустя состоялось общезаводское комсомольское собрание. Варя написала весь доклад, но, начав читать его, сбивалась, от. волнения плохо разбирая собственный почерк. Тогда она отодвинула тетрадку и стала простыми словами излагать то, чем она жила это время, что передумала.

— Великий почин, — говорила Варя, — пусть он начнется с нашего субботника и придет в каждый цех, к каждому станку!

Она говорила теперь свободно, не затрудняясь в выборе слов, бессознательно копируя энергичные жесты отца, высоким, звенящим голосом матери, которая славилась в молодости как лучшая запевала среди ивановских ткачих и умела на маевках, поднявшись на плечах товарищей, крикнуть жаркое, полыхающеё слово.

Глава 6

Выходя из клуба после комсомольского собрания, Варя встретилась внизу с Ириной Фоминой. Ирина была в маленькой шапочке на пышных волосах, в меховом пальто — после спецовки не сразу узнаешь. Варя все еще под впечатлением собрания, своего выступления поздоровалась с ней рассеянно. Ирина, улыбаясь, пошла рядом, подлаживаясь под Варин торопливый шаг. Варе хотелось остаться одной, побродить немного по улице, но спутница не отставала. Тогда, чтобы не показаться невежливой, Варя заговорила:

— На какой-нибудь кружок заходили в клуб?

— Нет, я была на комсомольском собрании.

Варя покосилась на неё в недоумении: «Ну да, собрание было открытым, и Ирина забрела на огонек».

— Хорошо вы, Варя, говорили, —похвалила Ирина, — от всего сердца.

— А вы что, разве иногда посещаете комсомольские собрания? — спросила Варя.

— Да я же комсомолка! Пусть это вас не удивляет. В комсомол я пришла несколько поздно, зато с очень большим желанием…

— Но почему же я вас не видела на цеховых собраниях? — воскликнула Варя.

— Никак не соберусь сняться с учета в заводоуправлении, — покаялась Ирина. — Ругайте меня, ругайте: я заслуживаю того.

«Как же так? То большая нужда в комсомоле, а то с учета лень сняться», — насторожилась Варя, всматриваясь в смуглое, чернобровое лицо Ирины. Сейчас она подходила к ней лишь с одной меркой: годится Ирина в её бригаду или нет? А Ирина, будто разгадав Варины сомнения, торопливо и сбивчиво стала рассказывать о себе так, словно боялась, что её не дослушают.

— Вы мне понравились сразу, — говорила она. — У вас такое милое задумчивое лицо бывает, что хочется подойти и обнять вас, приласкать. Я ведь иногда старой себя чувствую, — добавила она грустно. — Не смотрите, что мне лет немного. Это бывает и не от возраста, а так, от душевной пустоты, одиночества… Вам это не знакомо, конечно?

Варя не торопилась с ответом, да и что было отвечать? Вот шли они рядом по берегу Москвы-реки, незаметно оставив за собой поселок. Было холодно, и в воздухе пахло снегом. Осенний жгучий ветер ударял в лицо, завывал на просторе, распахивая борта пальто. Варя думала о том, как не схожи их с Ириной жизни, жалела её.

— Я ни с кем не дружу, — продолжала между тем Ирина, — а вот с вами, думается, очень подружилась бы. Примите меня, Варя, в свою бригаду. Мне как-то нужно изменить свою жизнь, ведь у меня сын растет, Юрка…

— Ах, да не волнуйтесь же так, Ирина! — проговорила Варя, касаясь её руки, — Пойдемте, я хочу посмотреть вашего Юрку.

В комнате Ирины было голо и пусто: стол, покрытый изношенной клеёнкой, узенькая кровать под колючим серым одеялом.

— Все распродала в войну, — сказала Ирина, поняв Варин взгляд.

— Ну, а где же ваш сын? — спросила Варя.

— Наверно, у товарища заночевал, такая досада! — отозвалась Ирина.

«У товарища? Сколько же ему лет?»— рассеянно подумала Варя и сказала вслух:

— Я приду еще как-нибудь посмотреть на вашего мальчика.

— Значит, я не понравилась вам? — вяло спросила Ирина, сидя на кровати. — Что ж, я заслуживаю того… — добавила она тихо, неподвижно глядя перед собой.

И этот полный затаенной тоски взгляд женщины потряс Варю. Она не могла уже больше раздумывать, как в начале их встречи: годится Ирина к ним в бригаду или не годится, потому что не имела в себе такой силы, чтобы человеку с протянутой рукой отказать в куске хлеба. А для Ирины её дружба, Варя чувствовала, была сейчас таким куском.