Девушки для диктатуры сионизма

Для Пятоева это оказалось очень кстати, так как к этому времени он уволился в запас из рядов вооруженных сил и пребывал без работы. Впрочем, долго ему прохлаждаться не пришлось. Вскоре Штурмбанфюрер устроил его продавцом-инструктором в магазин по продаже спортивных товаров и принадлежностей для восточных единоборств. Магазин назывался «Ледовое побоище» и располагался по соседству с «Черным следопытом», в строении № 3 псковского Кремля. Хозяйка магазина, далекая от спорта, но еще довольно молодая женщина, заявила, что атлетическое телосложение Пятоева будет служить лучшей рекламой ее мячам и гирям, после чего придирчиво спросила, не женат ли товарищ майор. Узнав же, что товарищ майор вдовец, настолько растрогалась, что в тот же вечер пригласила «товарища майора и его сослуживца Штурмбанфюрера» к себе в гости. Причем ее и без того румяное лицо почему-то покраснело при этом до корней волос. Впрочем, на приходе Штурмбанфюрера она не настаивала.

Так Пятоев начал свой трудовой путь на гражданке. И все бы хорошо, но однажды вечером в его квартире раздался телефонный звонок.

— Вы Игорь Александрович? — спросил в трубке женский голос.

— Так точно, — ответил Пятоев.

— Я не могу долго говорить, — продолжила его собеседница, — поэтому слушайте внимательно и не перебивайте. Наташа находится в публичном доме в Израиле. Милицию не вмешивайте, попытайтесь помочь ей сами. Все.

Дальше послышались гудки. У Пятоева впервые в жизни защемило сердце, потом сердце отпустило, и он почувствовал такой же прилив злобы, как тогда, в Грозном, когда командованию с трудом удалось вывести его из-под суда и дело ограничилось судом офицерской чести. Он почему-то сразу понял, что это не чья-то грубая шутка, и что его жизнь с этого момента круто переменилась. Его единственная дочь, Наташа, училась в Петербурге в педиатрической академии и недавно сообщила ему, что на каникулы ее пригласили на неделю в Египет. Он помнил, что при том телефонном разговоре его кольнула обида за то, что Наташа не приехала на каникулы в Псков. Он по ней соскучился. Но тогда он вида не подал. «Девочка становиться взрослой», — подумал он.

— Но только не таким образом, — подумал Пятоев. Неожиданно он успокоился. Майор спецназа И. А. Пятоев в эту минуту понял, что его гражданская жизнь скоропостижно закончилось. Теперь он снова стал тем, чем был последние двадцать пять лет. Машиной для ведения войны. Его для этого готовили, его в качестве этого применяли, его за это судили и за это награждали. Да и самой природой он был создан для этого. Если бы это было не так, он давно бы сменил профессию, да его бы и не оставили служить там, где он служил. Сейчас, когда перед ним вновь была поставлена боевая задача, он вновь вошел в привычные для себя рамки. А боевую задачу он всегда выполнял. Какие-то люди, с которыми он еще не познакомился, подписали себе приговор, который он просто приведет в исполнение.

Через 18 часов после телефонного звонка Пятоев зашел в общежитие педиатрической академии на улице Мориса Тореза. Общага была практически пуста. Студенты разъехались на каникулы. В комнате, в которой жила Наташа Пятоева, паковала чемодан девушка, имени которой Пятоев не помнил. Наташа дружила с ней, но в беседе с ним называла ее не по имени, а «Народность Севера».

— С горячим заполярным приветом, — радостно поприветствовал ее Пятоев, улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами, — Ну, как отличная учеба?

— А, дядя Игорь, здравствуйте, — подняла голову безымянная представительница народов Севера, — А что, Наташа уже с Египта приехала?

— Здесь все ясно, как полярный день, — подумал Игорь, — она ничего не знает. Пятоев несколько раз навещал Наташу в общежитии, а потому был знаком с подругами своей дочери. Но надежду питал только на одну из них. Ее история была примечательна.

Марина поступала в педиатрическую академию, но провалилась на первом экзамене. Получив это известие, она плакала на скамейке у входа в академию и никого не трогала. Кроме горько плачущей Марины у входа в академию в тот вечер располагался и бассейн. Впрочем, бассейн и академия соседствовали уже двадцать лет. И периодически этот бассейн посещал исключительно рыжий молодой мужчина. Он был не просто рыж. Он был рыж настолько, что этим был знаменит. Впрочем, знаменит он был не только этим. Небольшого роста, с богатырским, высоко вздернутым носом, рыжими, издалека заметными кудряшками и небесно-голубого цвета выпуклыми глазами. Другими словами красив он не был. По мнению многих, он даже являлся уродом. И в этом была большая доля правды.