Девушки из Блумсбери

Однажды утром Грейс отправилась в Камден-таун за покупками. И когда автобус приблизился к ряду мясных, рыбных и овощных лавок, она импульсивно решила не сходить с него. Двухэтажный автобус следом направился к станциям «Кингс-кросс» и «Сент-Панкрас», все глубже и глубже забираясь в Вест-энд, дальше, чем Грейс когда-либо приходилось бывать. Она сидела на самом переднем ряду второго этажа, сквозь прозрачное, не закрытое сеткой стекло разглядывая, как весь Лондон бурлит внизу. Она думала о книге, которую читала мальчикам перед сном, – «Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна, и в момент редкой прихоти, подходившей к ее вдруг импульсивному настроению, Грейс могла представить себя в кабине футуристической субмарины, в изгнании исследующей море, вдали от всех, за кого вынуждена нести ответственность.

Когда автобус достиг Блумсбери, Грейс узнала название Грейт-Ормонд-стрит, потому что на ней находилась детская больница, которой писатель Дж. М. Барри передал права на «Питера Пэна», другую любимую ее сыновьями книгу. Автобус продолжил пыхтеть по все более узким улицам, а Грейс решила сойти и погулять по округе. Так она и оказалась впервые на тихой мощеной улочке под названием Лэмбс-Кондюит, которая протянулась между более людными Гилфорд-стрит на севере и Теобальдс-роуд на юге. С георгианских времен эта улица и семьдесят восемь заведений на ней были прибежищем всякого сорта привлекательных магазинов, от кондитерских, сырных и винных до ювелирных, книжных и как минимум двух конкурирующих магазинов игрушек.

Грейс порадовала себя утренней булочкой и кружкой дымящегося черного кофе в палатке на углу поблизости и стала бесцельно прогуливаться, позволяя кофе обжигать кончик языка, но все равно продолжая его пить. Усевшись, наконец, на кованую лавочку, она обнаружила прямо напротив объявление, помещенное на уровне глаз в витрине книжного магазина.

ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ

Взрослая, ответственная и усердная дама-секретарь для ведения административных дел и поддержки главного управляющего. Владение стенографией Питмана и скорость печати 100 слов в мин. . Дополнительная информация доступна внутри.

Сам магазин представлял собой именно то, за чем туристы ехали в Лондон. Наружные деревянные панели были выкрашены в насыщенный синий цвет, на уровне улицы располагалась изогнутая витрина и два ряда симметричных георгианских окон над ней, а в веерообразное викторианское окошко над дверью был вставлен витраж с восходящим солнцем. Единственным указателем, кроме объявления о поиске сотрудника, были слова «Книги и Карты Блумсбери», растянутые золотом по всей длине магазина, от двери слева до дальнего края витрины.

Книги в витрине, которые привлекали взгляды большинства прохожих, Грейс особо не заинтересовали. Ей нравилось читать, но более всего ей нравились деньги – или, вернее, как меньшее их количество превратить в большее. Находчивая и разумная женщина, Грейс хорошо подходила для своей роли главного хранителя семьи. Она всегда ценила экономику управления домашним хозяйством и стремление повторно использовать все, что можно: сохранять остатки еды для завтрашнего ужина, банку с пуговицами, клубок разных ниток. Грейс твердо верила в возможность выжать все из доступного. Единственным, что не поддавалось ее предприимчивому духу, был список продуктов для семьи: поскольку талоны все еще были в ходу, питание семьи Перкинс редко отличалось от стандартных мяса, овощей и одного яйца в месяц на каждого.

Ровно в тот момент довольно приятный на внешность мужчина схожего с Грейс возраста остановился прямо перед ней и принялся что-то искать в портфеле, бормоча себе под нос. Осознав, что загораживает ей вид на витрину книжного, он отступил назад.

– Ох, простите великодушно, я вам мешаю?

Грейс подняла на него глаза, чтобы вежливо улыбнуться и покачать головой, – но кофе от движения пролился из кружки на подол ее твидовой юбки-карандаша.

– Ох, боже, – с беспокойством сказал мужчина. Доставая идеально отглаженный платок из переднего кармана пиджака, он уронил ключ, который наконец-то нашел, и только и мог, что беспомощно наблюдать, как тот отскочил под лавку, на которой сидела Грейс.

Она отставила руку с кружкой в сторону и инстинктивно наклонилась, чтобы достать ключ, и они оба улыбнулись, когда их головы едва не столкнулись.

– Довольно неуклюжая из нас пара, – сказал мужчина в самой элегантной манере. Грейс сразу же прониклась к нему симпатией – он, казалось, больше всего стремился к тому, чтобы не потревожить ее. Чем больше он сердился на себя, тем любезнее был к ней. Прямая противоположность Гордону, которого она тоже когда-то считала элегантным, в стиле Шарля Буайе или Бэзила Рэтбоуна, пока не оказалось, что он просто привередлив и брезглив.