Девушки из Блумсбери

Мужчины с кафедры знали Эвелин Стоун как тихую, непритязательную, но поразительно решительную студентку из первого женского класса, которому было позволено получить в Кембридже степень. После трех лет изнуряющих занятий в женском Гиртон-колледже Эви за свои труды – включающие объемную работу о современнице Остен мадам де Сталь – получила диплом с отличием первой степени и стала одной из первых выпускниц за восемьсот лет истории университета.

Кристенсон был следующим препятствием.

Ему требовался научный ассистент на грядущий пасхальный семестр, и Эви подала бумаги раньше всех. Ей также больше всех требовалась работа. Выпустившись с отличием по английскому, она ассистировала младшему научному сотруднику Кинроссу в его многолетнем труде по аннотации романа Уильяма Мейкписа Теккерея «Ярмарка тщеславия». Но проект подошел к концу, и текущая стипендия Эви должна была иссякнуть с последним днем 1949 года. Став новым ассистентом Кристенсона, Эви смогла бы проводить бессчетное количество времени за самостоятельным и безнадзорным исследованием сотни университетских библиотек – перспектива, которая на этой стадии академической карьеры казалась ей привлекательнее всего.

В ту же минуту, как начали бить колокола, Эви – уже одетая в зимнее пальто из плотной шерсти – встала, подхватила свой кожаный портфель и направилась к двери. Двадцать быстрых шагов вниз по улице, пять с половиной минут, прежде чем она прошла мимо «Замковой таверны», затем еще десять, пока не увидела изгиб реки Кем. Над рекой нависал мост Вздохов, готический и надменный. Каменное кружево переплетов в открытых окнах не позволяло студентам пробраться внутрь – студенческое баловство того рода, к которому Эви никогда бы не присоединилась. Или не была бы приглашена.

Колледж Иисуса, пункт назначения Эви, имел богатую историю, будучи основан в 1496 году на месте бывшего женского монастыря. Траву под ногами Эви веками не стригли, отображая ее историческую роль в качестве фуража. Во время Второй мировой войны размещенные под садами бетонные убежища защищали от немецких воздушных рейдов. Так средневековый университет стал нести шрамы современного существования вместе с плодами: всего несколькими годами позже студенткам Кембриджа наконец было позволено выпускаться.

Эви не думала обо всем этом, пересекая двор. Вместо этого ее мозг отсчитывал время по ритмичному хрусту покрытой изморозью лужайки под легко обутыми ногами. С каждым четким, размеренным шагом ударялся о бедро потрепанный кожаный портфель, оттянутый весом сложенного внутрь образца ее работы: почти сто страниц разбора индивидуальности и сопротивления в работах де Сталь, которые Эви не могла бы написать лучше, за что и получила высший балл из возможных. В портфеле также лежало рекомендательное письмо от младшего научного сотрудника Кинросса. Тут Эви могла бы справиться лучше, но не знала, что ей это нужно.

Мими Харрисон написала Эви в начале осени, ожидая, что той вскоре понадобится работа. Мими убеждала ее принять рекомендательное письмо от своего мужа, который недавно завершил трехлетнюю профессуру в Колледже Иисуса и вернулся в Гарвард с новой женой.

– Но мы встречались только единожды, – возразила Эви Мими по телефону в общей гостиной внизу.

– Чепуха, – ответила Мими с ноткой снисхождения в голосе. – Когда я двадцать лет назад прибыла в Голливуд, у меня было только письмо от бывшего партнера отца по юридической практике, и до этого я с ним встречалась всего один раз. Кроме того, Джеффри отчаянно хочет помочь тебе.

– Но почему? Почем ему… я хотела сказать, он не… не знает меня, – Эви часто срывалась на чотонский говор, общаясь с Мими, дружба с которой корнями уходила во времена, проведенные ими вместе в маленькой деревне.

Мими засмеялась – в беседах с серьезной Эви она всегда старалась придерживаться легкого тона.

– Но он знает меня, и он знает, что я на глазок определю хорошего человека.

Все же Эви отказалась. И все же Мими отправила письмо, как часто поступала с билетами в театр, на поезд и множеством других вещей, которые она пыталась подарить Эви на протяжении многих лет. Щедрость Мими Харрисон, знаменитой актрисы кино и театра, не знала границ.

Как не знала их гордость Эви. Поэтому сегодня она несла с собой рекомендацию профессора Кинросса. Кинросс за семестр раздавал множество подобных писем, но бедная Эви этого не знала. Она была крайне довольна, когда он предложил ей рекомендательное письмо. Она провела серьезную исследовательскую работу для его примечаний к «Ярмарке тщеславия», и он назвал ее способной и умелой. Конечно, для старшего научного сотрудника Кристенсона этого должно было хватить.

На часах было 2:22, и Эви чувствовала себя совсем крошечной, сидя в большом крутящемся кресле перед лицом всего своего будущего. Кристенсон опустил письмо Кинросса, похлопал по верхней из сотни страниц о де Сталь и вздохнул.

– Это исследование… сплошь малоизвестные писательницы. Даже де Сталь далеко до Джордж Эллиот.