Девушки из Блумсбери

Грейс посмотрела в коридор на Вивьен, которая стояла, опершись о кассовую стойку, и покачивала бедрами, когда что-то записывала в зеленую тетрадь на пружине и грызла кончик карандаша. Вивьен была, по сути, в клетке за этой стойкой, ей только изредка позволялось выйти для помощи покупателям. Она, как и Грейс, пришла в магазин, когда мир только выступал из пепла войны. Жизнь тогда казалась полной возможностей и свободы, особенно для женщин, которые занимались делом, пока мужчины воевали вдали от дома. Таков был социальный контракт, заключенный, чтобы поддерживать их всех во время великой боли и жертв: от кого требовалось многое, те впоследствии многое получат.

Но прошлое имело привычку просачиваться через самые тонкие трещинки разбитого мира. Женщины, такие как Вивьен и Грейс, надеялись на свежий старт для всех, но пять лет спустя новые возможности для женщин, как и еда по карточкам, появлялись в ограниченном количестве. Люди во власти всегда будут цепляться за излишки, до самого горького конца.

Глава вторая

Правило № 12

В экстренных случаях необходимо строго следовать процедурам оказания первой помощи

Тираном был Алек МакДоноу, холостяк чуть за тридцать, который возглавлял Отделы новинок, художественной литературы и искусства на первом этаже «Книг Блумсбери». Он изучал литературу и изящные искусства в Бристольском университете и рассчитывал на карьеру в чем-то значительном – Вивьен обвиняла его в желании управлять небольшой колонией, – когда в его планы вмешалась война. Уволившись с почестями в 1945 году, Алек в тот же день, что и Вивьен, начал работать в магазине.

– Опередил на час. Как доминирующий близнец, – острила она всякий раз, когда Алек получал какую бы то ни было награду первым.

С самого начала Алек и Вивьен соперничали, и не только за владычество над Отделом художественной литературы. Каждый случайно заглянувший в магазин редактор, каждый выступающий с лекцией автор становился для них шансом получить доступ к правящим кругам издательского мира. Два втайне начинающих автора, оба прибыли в Лондон и поступили на работу в «Книги Блумсбери» только за этим. Но они были достаточно сообразительны, чтобы понимать, что управляющих магазином – от непреклонного мистера Даттона и руководящего в то время Художественной литературой Грэма Кингсли до беспокойного Фрэнка Аллена и сварливого мастера-морехода Скотта – необходимо было ублажать в первую очередь. И когда доходило до этого, у Алека было прямое и явное преимущество. Рассказы о военной службе, общих школах и прошлых победах в крикет быстро разуверили Вивьен в возможности повышения.

И конечно, всего за несколько недель Алек завоевал и давнего главного управляющего, Герберта Даттона, и его правую руку, Фрэнка Аллена. К 1948 году, после ухода на пенсию Грэма Кингсли, Алек возвысился до должности главы Отдела художественной литературы, а в течение года подгреб под себя Новинки и Искусство – достижение, которое Вивьен по-прежнему называла Аннексией.

Она первая стала звать его Тираном; он не звал ее никак. Претензии Вивьен к Алеку простирались от книг, которые оказывались на полках, до его склонности организовывать встречи исключительно с авторами-мужчинами, служившими в войну. Получив степень по литературе в Дареме (Кембридж, университет ее мечты, в 1941 году все еще отказывался выпускать женщин), Вивьен неукоснительно доносила свои взгляды на то, какого рода книги должен продавать Отдел художественной литературы. Неудивительно, что Алек спорил с этими взглядами.

– Но он даже не читает женщин, – жаловалась Вивьен Грейс, которая сочувственно кивала в ответ, пытаясь припомнить, какие должна купить продукты перед тем, как сесть на автобус до дома. – В смысле, ну – одна только Джейн Остен на полках? Ни Кэтрин Мэнсфилд. Ни Портер. Я прочитала тот рассказ Сэлинджера в «Нью-Йоркере», о котором он не затыкается: вперемешку контуженные солдаты и дети, и я не могу понять, что в этом такого мужественного.

В отличие от Вивьен, у Грейс было немного времени на чтение, и иронию этого ее муж часто отмечал. Но Грейс не ради книг работала в магазине. Она работала там, потому что поездка до Блумсбери на автобусе занимала всего двадцать минут, она могла по пути отправить детей в школу, а после работы забрать газеты из магазина домой. Именно Грейс предложила продавать импортные журналы, в частности «Нью-Йоркер». Близость к Британскому музею и театральным кварталам обеспечивала «Книги Блумсбери» изрядным количеством состоятельных американских туристов. Грейс была убеждена, что такие домашние нотки увеличат время, которое они проведут в магазине, как и джаз по радио на кассе – одна из многих идей, которым мистер Даттон все еще умудрялся противостоять.