Девушки начинают и выигрывают

— Что ж, придется тебе поверить, что я очень хороша.

— А как же Маркус?

Подобно большинству очень красивых людей, Лиза не слишком хорошо запоминает мелочи.

— Максвелл, — поправляю я.

— Ну? — подбадривает она.

— Ну, он не позвонил, — отвечаю я, глядя в тарелку с недоеденным ленчем.

— Он тебе не позвонил?

— Нет.

— Но у тебя же есть его телефон?

— Ты спятила? Ты считаешь, что это я должна ему позвонить? Я не стану… да я никогда… в смысле, то, что он мне не звонит, это… это как… показать палец далай-ламе! Это в высшей степени грубо.

Я нахожусь под большим впечатлением от данной аналогии. Однако Лизу она не впечатляет.

— Нам не стоит быть о себе такого высокого мнения, — фыркает она.

Меня это не останавливает.

— Он практически напрашивается, чтобы его отправили в ад. Он говорит: «Прошу тебя, изгони меня в социальную преисподнюю! Позволь пройти по горящим углям! Поджарь меня на вертеле! Забей до смерти камнями!»

Последние слова я почти кричу, но Лиза сама чудачка, так что это ее не смущает. Чтобы как следует подкрепить свои утверждения, я встаю и собираюсь швырнуть на пол свой поднос.

— Сядь, — сурово приказывает она.

Я подчиняюсь.

— А в твои занятые самолюбованием, ограниченные мозги никогда не приходило, что Максвелл может бояться позвонить тебе?

— Моего влагалища он не боялся. А ничто так не пугает, как влагалище, — говорю я, пытаясь замаскировать обескураживающую правду: мне действительно больно, а ведь последние два парня до Максвелла тоже не позвонили.

— Ты не можешь утверждать, что вообще не пользуешься успехом.

— Зато ты успеваешь на всем философском факультете. Что ты конкретно хочешь сказать? — парирую я, защищаясь.

— Может, он боится… ой, ну, не знаю, появиться в твоей колонке? Пасть жертвой твоего острого язычка?

Для пущего эффекта Лиза делает паузу.

— Возможно, — продолжает она, — он боится, что не сможет достойно подыграть тебе, если ты понимаешь, о чем я говорю.

— Возможно, он просто сволочь, — возражаю я.

— Потому что не позвонил тебе? Интересная мысль. — Она выразительно молчит, затем ровным голосом продолжает: — А чего ты так волнуешься? Последний раз, когда я с тобой говорила, ты сказала — цитирую: «У него интеллекта не больше, чем у ложки». Он тебе даже не нравился.

— Дело в принципе, — настаиваю я.

— Таким образом, ты хочешь сказать, что этот звонок нужен тебе ради твоего самолюбия? Ты действительно в таком отчаянии?

Не успеваю я ответить, как Лиза встает и собирает свои разбросанные вещи.

— Что ж, дорогая, прощаюсь с тобой, — говорит она, предоставляя меня самой себе. — Мне нужно еще на одно занятие по философии.

— Удачи, — тихо произношу я.

И она удаляется, готовая покорить всех уцелевших одиноких сотрудников факультета.

Я же, оставленная в одиночестве, подавленная, продолжаю гадать о дурацком телефонном звонке противного Максвелла. Не имеет смысла зацикливаться на этом воплощении ни рыбы ни мяса, но я ничего не могу с собой поделать. Точно так же как Лизе нужно выбрать одного из преподавателей до того, как она успеет оценить свое отношение к каждому из них, мне требуется уверенность, которую обеспечит звонок Максвелла. Создается впечатление, будто все до одного шансы с любым другим йельским холостяком брачного возраста исчезли в укромном уголке моих мозгов, оставив меня терзаться из-за Совсем-не-Эффектного-Максвелла.

Я уверена, что Макс не сидит в своей комнате, надеясь — нет, молясь, — что я с ним свяжусь. Может, пригласить его выпить? И пока мы с Лизой в течение шестидесяти минут драгоценного времени анализировали каждое движение Стюарта, Гарри и Максвелла, сделанное ими за прошедшие выходные, сомневаюсь, чтобы хоть кто-то из них вспомнил о нашем существовании в беседе с многочисленными приятелями мужского пола, не говоря уже о небрежном: «Да, мне понравилось» с последующей оценкой на пять с плюсом или, в Лизином случае: «Она действительно разбирается в теории Роулза»[10]. Более того, я сильно сомневаюсь, что наше существование не позволило им разговаривать, флиртовать, трахаться, болтать по телефону, встречаться, целоваться и делать много чего еще с другими девушками. А я тем временем обнаруживаю, что сама изолировала себя от мужчин и не могу преодолеть эту изоляцию.

Здесь-то и кроется главное противоречие университетского образования. Когда женщины готовятся поступить в колледж, им говорят, что там они познакомятся с мужчинами, за которых выйдут замуж. «Ты, — убеждают их, — влюбишься. Ты — да, ты! — кричат им, — на протяжении всего обучения в Йеле будешь ходить с поклонником на все официальные, полуофициальные и не совсем официальные мероприятия! Где только ты не побываешь! Да что там — ты станешь носить неприлично большой камушек на левой руке! Этот человек будет членом гребной команды, в камуфляже и милой, старой синей бейсбольной кепке с гордо вышитой на ней буквой «У»».

ЛОЖЬ, ВСЕ ЛОЖЬ!