Девушки по вызову

-  Вздор! - резюмировала Харриет. Она появилась в разгар тирады Блада, спрятала под столом палку и опустилась в последнее пустое кресло. - Вы перепеваете Джона Донна с его "когда все рухнет, и исчезнет связь..." Он, бедняга, рвал на себе волосы, узнав от Коперника, что Земля - не центр Вселенной.

Блад взирал на нее с нескрываемой ненавистью.

-  Прошу прощения, глубокоуважаемая мэм, но Донн был прав. Коперник и его приспешники дерзнули разобрать космический ребус на составные части, после чего вся королевская рать уже не смогла воссоздать целостной картины мироздания.

Харриет, решив его игнорировать, обратилась к Николаю:

- Как вам инсценировка Бруно?

Николай пожал плечами. В данный момент он лепил из вкуснейшей булочки местной выпечки фантастическое животное, смахивающее на динозавра.

- Трудно относиться к этому серьезно, как и ко всему остальному, исходящему от Бруно. Что ж, таким уж он уродился. У него действительно серьезный авторитет - недаром он состоит в консультативной комиссии и так далее. Там, наверху, к нему прислушиваются. Одному Богу известно, какие критерии серьезности у них в ходу.

-  Бутылку вина, киска, - сказал Блад Митси, разливавшей по тарелкам густой гороховый суп с кусочками колбасы.

- Большую? - спросила Митси.

- Скорее, полную, киска. Вы, наверное, уже изучили мои привычки.

Николай тоже заказал графин местного красного.

-   Кого и что можно вообще принимать всерьез? - повторил он воинственно.

- Мне иногда предоставляется сомнительная привилегия отужинать с известными политиками, - молвил Блад. - Недаром я - "девушка по вызову" с приставкой "лауреат"! Вот кого никогда нельзя принимать всерьез! Я хочу сказать, как людей, что бы это ни означало... Власть-то у них есть, а вот личности никакой. Они напоминают мне дрессированных тюленей в цирке: крутят носом мячи, а в мячах-то динамит.

-  Ту же самую метафору можно применить и к ученым, - сказал Николай. Когда Эйнштейн провозгласил эквивалентность энергии и массы, это никто не принял всерьез, не считая кучки умственных фокусников, жонглирующих абстрактными уравнениями в научном цирке. А потом он уронил свой мяч...

Харриет, перешептывавшаяся с Клэр, но не упускавшая ни слова из этого обмена репликами, постучала по стакану мокрой суповой ложкой.

- Если в вашей беседе есть хотя бы доля здравого смысла, то она в следующем: оба вы озадачены и смущены тем, что некие шишки по неведомой пока что причине приняли эту конференцию всерьез. Не малыша Бруно, а НАС. Вам страшно это признать.

- Интересно... - молвила Клэр.

- Прошу меня простить, миледи, - сказал Блад со вздохом, - но лично я решительно не в состоянии принимать самого себя всерьез. Неудивительно, что я напуган. Моя смелость исчерпывается способностью признать собственную трусость.

Харриет, упорно его игнорируя, снова обратилась к Николаю:

-  Николай Борисович Соловьев, отец-наставник, вот и настал ваш звездный час! Не является ли эта телеграмма ответом на ваши молитвы? Смотрите, они сами выпрашивают у нас "письмо президенту"!

-  Еще интереснее, - сказала Клэр, кладя руку Николаю на плечо - редкое для нее публичное проявление супружеской привязанности. - Я согласна с Харриет. Возможно, Бруно и не герой моего романа, но ты должен признать, что он - настоящая находка.

Николай в сомнении покачал головой.

- Я все гадаю, чем вызван этот внезапный интерес к нашему побитому молью собранию...

-  Вот вам притча как попытка объяснения, - сказал Блад - Один из самых позорных эпизодов моей жизни - трехмесячное пребывание в Голливуде. По-моему, между Голливудом и американской столицей есть много общего. И там, и там царит атмосфера сенсационности, интриги, истерии, борьбы за теплое местечко, виляния хвостом перед бульварной прессой, и там, и там дня не проходит без кризиса. В очередной кризисный момент, в совершенно неподобающее время - в шесть утра! - в моей лондонской квартире раздался телефонный звонок. Я решил, что это один из моих юных друзей-гомосексуалистов с сообщением о только что проглоченной чрезмерной дозе снотворного - любят они это дело! Но нет, звонил президент одной из кинокомпаний-гигантов, названия которых звучат в киноиндустрии как синонимы оглушительного успеха. Мы не были знакомы, но он, конечно, позволил себе обратиться ко мне по имени, чуть ли не разрыдался у меня на плече, если только трансатлантический кабель такое позволяет...

"Кризис, - хнычет, - весь Голливуд в кризисе, размазывает сопли, в билетных кассах всего мира затоваривание! - Дальше пошли откровения не для печати: - Мы сами виноваты, Ивлин, хотите верьте, хотите нет, сами виноваты: мы тащились по наезженной колее и штамповали МУСОР, вместо того, чтобы заняться ИСКУССТВОМ. Мы подсовывали публике ПОЛОВЫЕ ОРГАНЫ, а ей, умнице, ИСКУССТВО подавай! Но для этого, Ивлин, нам нужен ТАЛАНТ! В Голливуде теперь потребность не в сценаристах-скорострелыциках, сшибающих большую деньгу, а в ТАЛАНТИЩЕ, в людях вроде ВАС! Не в дешевках, а в ребятах с ТВОРЧЕСКИМ ВООБРАЖЕНИЕМ..."