Девушки по вызову

Бурш, Джон Д. Джон и Харриет заговорили одновременно и пылко. Мисс Кейри отчаянно трясла седым пучком волос и нажимала по очереди на все клавиши магнитофона. Всех усмирил Соловьев: он постучал по столу зажигалкой и перекрыл гвалт зычным басом.

- Как представляется, профессор Бурш неверно интерпретировал слова двух предыдущих ораторов. Харриет и Уиндхем выступают не за активизацию ранней психологической обработки, а, наоборот, за полную ее отмену. Это можно выразить так: первое предложение гипнотизера пациенту - положительно относиться к его предложениям. Это уже обработка. В таком же положении находится беспомощный младенец: он превращается в покорного реципиента навязываемых извне верований. Система взглядов, которую ему пихают в глотку, - результат случайного стечения обстоятельств. Случайность рождения определяет будущие этнические и религиозные атрибуты человека. На какой цифре остановится шарик рулетки, с той цифрой ему и прожить всю жизнь, за ту и умирать. Pro patria mori dulce et decorum est - неважно, какую родину тебе определит разгильдяй-аист... Хальдер утверждает, что трагедия человека в том, что он прирожденный убийца; Харриет возражает, что трагедия в другом в том, что ему приходится бездумно заглатывать кредо, за которые надо убивать других и умирать самому в знак преданности...

-  Мне как-то сомнительно, - пробормотал Тони, краснея, - что слово "преданность" до того уж бранное, как это утверждает доктор Эпсом...

-  Хватит религиозного очковтирательства! - рявкнул Блад.

- Неужели мне придется расставить для молодежи все точки над "i"? Харриет презрительно покосилась на Тони. - Я толкую о ложной преданности. Но, цитируя ужасного Хальдера, кто поводырь поводыря? Кому решать, истинна или ложна ваша преданность? Ирландцам-католикам или ирландцам-протестантам? Индийцам или пакистанцам? Троцкистам или сталинистам? Истово верующий - отец фанатизма.

-  Вы хотите сказать, - подхватил Тони, - что критерий логического рассуждения неприменим, потом что вера и лояльность подчиняются чувствам, а не разуму?

-  Рада, что моя мысль упала на унавоженную почву, - фыркнула Харриет.

Блад тоже фыркнул, как носорог в луже.

- Я чую неладное, - сообщил он. - Здесь пахнет нечестивым сговором вакцинировать новорожденного против вируса веры! Так вам потребуются отдельные вакцины от трайбализма, фетишизма, маоизма, чрезмерной приверженности эстетике...

- Шут! - презрительно бросила Харриет.

- На мой взгляд, - хихикнул Уиндхем, - хватит одной вакцины.

- Объясните, против чего она будет? Против веры, преданности, страсти? Чтобы мы превратились в компьютеризированных роботов?

-  Наоборот, сэр, - примирительно молвил Валенти. - То, что мы так отчаянно ищем, - это метод устранения шизофренического состояния, нашедшего отражение во всей плачевной истории человечества, или, если воспользоваться вашей терминологией, примирение враждебных сфер - страсти и разума.

- Вы меня пугаете! - замахал руками Блад. - Клянусь Приапом, меня прошиб холодный пот! Хотя, признаться, меня нетрудно испугать. Можете считать это личным мнением или заявлением в защиту альтернативной культуры, которую я имею сомнительную честь здесь представлять. Однако по крайней мере в одном пункте я готов согласиться с нашей неподражаемой доктором Эпсом: войны ведутся ради слов. Очень правильное замечание! Как профессиональный словесный жонглер я знаю, что слова - самое смертельное оружие в человеческом арсенале. Нет нужды напоминать вам про маньяка с чаплинскими усиками, уроженца как раз этих буколических мест, чьи слова были даже более разрушительны, чем термоядерные бомбы, или о цепной реакции по всей Евразии, до самой Атлантики, вызванной словами лавочника из Мекки. Слово "Аллах" состоит из трех компонентов, а стало повинным уже в тридцати миллионах смертей. То ли еще будет? Если составлять список причин человеческой обреченности, то на первое место надо поставить именно язык. Это страшный яд, убивающий наш вид!

-  Так отменим же язык! - Хальдер радостно хлопнул себя по коленке. Обязательно включим это предложение в наш итоговый документ.

-  Но такой документ давным-давно существует, - напомнил Тони. - "Да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого". Матфей, глава пятая, стих тридцать седьмой. - И он снова покраснел, словно сказал непристойность.

-  Хорошо рыкнул, лев! - похвалил Блад, глядя на Тони розовыми влюбленными глазами.