Девушки с неба

Кристина хотела, чтобы ей не мешали мечтать о маленьком Николя́, мальчике, красивом, как на поздравительных почтовых открытках. Кристина видела его один-единственный раз в кино. После человека-лягушки, клоунов Макса и Лекса и иллюзиониста Николя танцевал матросский танец. Изображал, что тащит трос, складывает его в бухты, смотрит в бинокль и лезет на мачту.

Поговаривали — и Кристина слышала это, — что настоящее имя Николя — Николай, что его родители эмигранты из России и что они распродают свои драгоценности и фамильное серебро. Кристина знала только одного эмигранта — князя Белобородова, который жил у них во дворе. Вся его семья спала на полу среди тряпья, дети ходили побираться. Маленький Николя носил лаковые туфли и красивый матросский костюмчик. У него были длинные коричневые локоны. А дети Белобородова были острижены наголо, и у самой старшей девочки, Киски, не было даже штанов, только платье на голом теле. И все дразнили ее: «Ха-ха! Бесштанная команда! Бесштанная команда!»

Нет, Николя не мог быть эмигрантом! Сердце Кристины громко стучало, Кристина была влюблена. Ночью после кино, забравшись с головой под одеяло, она представляла, как будет сама в развевающемся платье с блестками танцевать на сцене. Представляла, как после окончания она изящно кланяется, держа двумя пальцами подол платья, и как Николя, улыбаясь, шлет ей из-за кулис воздушный поцелуй.

Перед кинотеатром Кристину ждет авто. Все дети их двора и улицы — Киска Белобородова, Феликс и сапожников Лембит — толпятся вокруг машины и с завистью глядят, как Кристина, сидя в машине, лакомится пряничной лошадью, покрытой розовой глазурью. Тогда Лембит пожалеет, что бросал камнями в их кур, и Оссь, который не брал Кристину покататься на ослике, принадлежащем его родителям — торговцам на базаре, тоже пожалеет. И если он позовет теперь, Кристина скажет:

— Тоже мне, на осле! Благодарю покорно.

Она нажмет на клаксон и поедет домой. Нет, не в жалкий деревянный дом с колодцем во дворе. Это будет чудесный дворец с башнями и с балконом, оплетенным виноградными лозами. Там ждет ее Николя, и в лунном свете они будут гулять вокруг фонтана под цветущими деревьями, как в фильмах. Николя одет в матросский костюм и лаковые туфли, а у Кристины розовое сверкающее платье с крылышками.

Кристина захотела стать балериной. И Тильде верила, что ее ребенка ждет необычная судьба, только Юри советовал дочке стать портнихой.

Тильде восхищалась, глядя, как девочка выгибалась и прыгала по комнате или крутилась перед зеркалом.

— Смотри, теперь я снежинка! — объявляла Кристина.

— Да, — благоговейно соглашалась Тильде. А Юри — этот твердил свое:

— Ты хочешь, чтобы девчонка в кабаках перед пьяницами ноги задирала!

— При чем тут пьяницы в кабаках! — обижалась Тильде. — Ты во всем видишь только плохое.

— У нас один-единственный театр, а дрыгоножек тысяча. Жизнь — это борьба за кусок хлеба.

— Вечно ты об этом — «кусок хлеба, борьба», — хмурилась Тильде. А Кристина добилась своего: ее приняли в танцевальную группу театральной студии.

Студия помещалась в средневековом доме, комнаты которого пропитались сыростью, а на стенах росли грибки. Кристина боялась этого дома, его угрюмых фойе, где со старых, потускневших и растрескавшихся портретов смотрели рыцари в шляпах и без шляп, взбегала по скрипучей деревянной лестнице, перескакивая через две ступеньки.

Кристина думала, что танцевать — это сплошное удовольствие. Казалось бы, что может быть проще и веселее легкого порхания по сцене? Разве можно было представить себе, что балет — это такая будничная и тяжелая работа, что не будет никакого своевольного порхания, а лишь бесчисленное количество одних и тех же скучных упражнений и ежедневное ворчание учительницы проуы Ираиды, угрожающей, что в любое время найдет учениц лучше.

Обучение было бесплатным, с непременным условием — все группы, старшие и младшие, обязаны участвовать в спектаклях. В гардеробах им выдавали пеньковые бороды, колпачки и под начальственным взором проуы Ираиды гнали на сцену.

Сцена! Восхитительная, заманчивая мечта Кристины! Но на деле… Двадцать, тридцать, сорок однообразных, одинаковых представлений. И артистические уборные, которые Кристина представляла апартаментами с зеркалами и корзинами цветов, оказались узкими жалкими каморками, в которых пахло клеевой краской, потом, пылью, гримом и париками.

Кристина была глубоко и трагически разочарована. Танцевать она больше не хотела.

— Слава богу, — сказал Юри Лаев. — Из тебя еще выйдет хорошая портниха.

А Тильде рассердилась. Нет! Ее дочь должна стать образованной, тогда ей легче будет жить.

Так и окончила Кристина гимназию, и никаких увлечений у нее не было. Правда, несколько раз пробовала она писать стихи, но оставила и это — искать рифмы так трудно!

Сейчас, стоя на склоне горы, покрытом цветущими ромашками, Кристина думала о том, что все ее прошлые трудности и разочарования не могли сравниться с теперешними. Работа в поле казалась Кристине убийственно тяжелой, а этот далекий тыловой уголок — смертельно скучным.