Девушки с палаткой

Маркус откинулась на подушку с торчащей из уголка рта белой пластиковой палкой, издала громкий выдох.

– Из всех, с кем я общалась, только вы малость верите моим словам… По вашему лицу это видно. Сомнения, поиск истины… А все остальные – противные, занудные, зацикленные сухари! Нашли козла отпущения, отчима, и стоят на своём. – Карамель громко загромыхала в зубах. – Говорят мне: «Он вас запугал? Не бойся… Мы его посадим. Он вам больше ничего не сделает. Ты только заявление на него накатай».

Резкий порыв ветра задёргал приоткрытой оконной рамой. Олеся подошла к окну, наглухо закрыла его и окинула взглядом ненастную обстановку на улице: быстро набежали тучи, небо почернело, ветер подбрасывал всё, что попадалось ему на пути, взвинчивал клубы пыли вперемешку с опавшими листьями. Вероятно, снова надвигались ливневые дожди.

– Ну а как же было на самом деле? – присела она.

Пациентка перевела взгляд с потолка на медсестру и перестала громыхать карамелью. Вытащив её изо рта за конец трубочки рукой в лейкопластырях, она облизала губы, произнесла с виноватым видом, опустив глаза:

– Это отчиму надо на нас с Марьянкой заявление катать… Мы его подставили, понимаете? – Карие радужки вновь уставились на Олесю. – Мы организовали побег специально с таким расчётом – не взяли телефонов, одежду не тронули, постель оставили не заправленной… В общем так, чтобы все подумали, будто он нас укокошил.

Дверь распахнулась, Наина вошла задом, подтаскивая за собой наполненное водой ведро со шваброй. Диалогу суждено было прерваться. Олеся сразу молча вышла, чтобы у санитарки не возникало предположений, что постовая медсестра вместо выполнения своих обязанностей часто засиживается в палате под номером «14».

Вечером, перед отходом отделения ко сну Олеся занималась бумажной, рукописной и канцелярской деятельностью: что-то подклеивала, нарезала, что-то записывала, подписывала, вкладывала, а заодно прислушивалась к беседе женщин-коллег с выздоравливающим больным Смирновым. Разговор с Маркус не давал покоя, что-то было не так. Несмотря на несуразные объяснения, чувствовалось: жертва, попавшая в переплёт событий, не врёт и не повторяет чужой текст под чью-то дудку.

За всё время пребывания в стационаре Маркус ни с кем не вошла в контакт, а с ней, с Олесей, разговаривает охотно, делает откровенные признания, хоть и бредовые…

Смирнов, общительный мужчина в рассвете лет, облокотился о стойку поста, словно о стойку бара, он пытался привлечь внимание обаятельных работниц травматологии. По всей видимости в мужской палате его красноречие не производило должного эффекта перед сонной лежачей аудиторией – битыми мотоциклистами и другими участниками ДТП.

Олеся оторвалась от писанины, с улыбкой наблюдая за коллективом. Раздался взрыв хохота. К смеющемуся коллективу приковылял ещё кто-то загипсованный. Олеся ушла в раздумья, но улыбка на лице так и осталась. Казалось, что она сейчас принимает участие в обсуждении, но на самом деле она анализировала произошедшее с юными сёстрами, витала в собственных мыслях, не выдавая ничем оторванность от коллектива.

Старая ведьма бродит по лесу и стращает девочек: нападает на них, доводит до реанимации – Олеся задумчиво почесала карандашом переносицу. Вряд ли они признаются, что накануне принимали. Обычные глюки от психотропов, ничего удивительного тут нет. Надо выяснять и это кажется очевидным по характеру повреждений – с ними был кто-то третий. Может их собралась целая компания – устроили вакханалию, затем обкурились, передрались, а результат налицо. Олеся перевела взгляд: в стороне, с серьёзным выражением, подперев спиной стену, стояла Маркус. Безделье и одинокое пребывание в палате вынудило её прибиться к группе людей. Татьяна слушала о чём они говорят, хоть и без явного интереса. Заметив, что на неё пристально смотрят, она развернулась и поковыляла на свою койку.

Когда больные разбрелись по палатам, и свет постепенно начал в них затухать, Маркус прошла мимо поста, затем обратно. По прошествии часа Олеся заметила её вновь. Когда та возвращалась обратно, медсестра не выдержала.

– Не спится? – спросила она. Та в ответ отозвалась невнятно, но сразу остановилась. – Шоколадку хочешь? – Олеся отломила несколько квадратов и протянула, сама при этом уже смаковала.

Ей стало жаль девчонку, которая до сих пор ходила в больничной одежде, ела из больничной посуды и довольствовалась тремя бананами с одной карамелькой на палке.

Угощению Татьяна обрадовалась, сделав одобрительный кивок. Медсестра предложила присесть.

– Мы с сестрой каждый вечер пьём чай с молоком вприкуску с шоколадом, – произнесла Татьяна, попробовав маленький кусок. – Не знаете – как она сейчас?

Медсестра неуверенно отреагировала пожиманием плеч.

– Пока без изменений. Ты не волнуйся, я первая узнаю, когда она придёт в себя. У меня свой человечек работает в реанимации, так что… сразу известит.

Маркус немного оттаяла, после чего залюбовалась красочным календарём.