Девушки с проблемами

Глаза Инны были красными, но не от рыданий по поводу мировой несправедливости и не от слепящего света софитов, а от бессонной ночи, проведенной в компании толстенных словарей. Впереди у нее – конференция, на которой ей придется переводить синхронно. Первая конференция после нескольких лет бездействия. Нервничала она так, словно это был как минимум ее первый бал.

Когда наполненную лишь монотонным шепотом (она как раз повторяла неправильные глаголы) тишину разбил вдребезги телефонный звонок, она даже не хотела брать трубку. Но домогавшийся ее внимания неизвестный абонент был так настойчив, что она в конце концов не выдержала и выплюнула в трубку раздраженное:

– Алло!

Звонила Женя.

Инна немного смягчилась – она была искренне рада за бывшую коллегу, хотя и не понимала, отчего приобретенная адова работа вызывает у Женьки такой детский поросячий восторг. Ведь работать с Олегом Резниковым куда сложнее, чем открывать рот в «Паприке». Олег выжимал из своих подопечных артистов по максимуму. Кроме того, он славился патологической жадностью, так что космические гонорары Жене не светили. И стоит ли пахать, как ломовая лошадь, ради того, чтобы подсластить никчемное тщеславие?

– Инка! У меня концерт послезавтра, – с ходу начала Женя.

– Поздравляю, – улыбнулась телефонной трубке Инна. – Я верила, что у нас все получится.

– Еще рано говорить, что получилось. Я так волнуюсь. Резников из меня все соки выжал.

– То ли еще будет, – философски заметила Инна, – но ты же знала, на что шла.

– Дашка не придет на концерт, – пожаловалась Женя. – И вот я хотела спросить... Конечно, мы никогда особенно не дружили... Но мне даже пригласить некого, и это так странно. Может быть, тебе было бы интересно прийти?

– Пригласи Иртенева, – злорадно предложила Инна, – пусть локти кусает, если дотянется.

– Еще чего! – возмутилась Женя. – Локти он будет кусать, когда обо мне напишут в газетах. А его физиономию я вообще лучше никогда не видела бы. Инка, так ты придешь?

В голосе Жени звучала такая тоскливая надежда, что Инна помедлила перед тем, как ответить:

– Понимаешь, у меня конференция серьезная на носу. Готовиться надо, а времени нет совсем. Не хотелось бы тратить целый вечер.

– Но это же не целый вечер! – взмолилась Женя. – Ты только на мое выступление приходи.

– Я, конечно, попробую... Но обещать не буду, ладно? Жень, ты тоже меня пойми.

– Я тебя понимаю, – вяло отозвалась Женя, – но мне-то что делать? Понимаешь, волнуюсь я.

– Да ладно, – недоверчиво усмехнулась Инна, – ты же не в первый раз.

– Без фонограммы – в первый. Если бы я знала, что в зале будет хоть кто-нибудь знакомый, все было бы по-другому.

– У тебя все получится. Если получилось подписать контракт с Резниковым, значит, и остальное пройдет гладко. Ты же сама знаешь, что он абы с кем контракты не подписывает.

– Да, это так, – не слишком уверенно сказала Женя, – но знать заранее все равно нельзя. Значит, не появишься?

– Я постараюсь, – мягко сказала Инна, которая никогда не умела говорить близким людям слово «нет».

– Ты придешь на мой концерт?

– Не знаю, – нарочито безразлично зевнул Мамонтов, – а когда это?

– Ты прекрасно знаешь, что в пятницу! – разозлилась Женя. Она считала себя достаточно посрамленной его показным равнодушием. Сама она никогда не была генералом психологических атак и искренне недоумевала, когда с ней пытались играть другие. Даже любому стороннему наблюдателю было заметно, что Мамонтов-младший к ней по-прежнему неровно дышит.

– В пятницу футбол, – нахмурился он.

– Ну и сиди, как дурень, перед телевизором. Так всю жизнь и просидишь.

– Ого, ты уже посягаешь на мою жизнь, – развеселился он.

– И не думаю. Просто хотела тебя развлечь в качестве благодарности. – Женя отвернулась, всем своим видом давая понять, что аудиенция закончена. Миша навещал ее довольно часто. Не всегда Женя была ему рада, иногда ей больше всего хотелось погрузиться в меланхоличное одиночество. Но выгонять того, кто обеспечил ей безопасный приют, казалось ей в высшей степени наглостью. Вот и сейчас они сидели в ее комнатушке и угрюмо отмалчивались. Женя с безучастным видом смотрела в окно и недоумевала, почему он никак не уйдет.

– Может быть, и приду, – помолчав, согласился он, – но обещать все равно не буду.

– Спасибо, сделал одолжение, – ответила она, вместо того чтобы с категоричным «Ну и пошел ты!» навсегда исчезнуть из поля его зрения. – Мамонтов, знаешь, какое чувство из всех существующих кажется мне наиболее неприятным?

– Какое? – заинтересовался он.

– Чувство благодарности, – задумчиво ответила Женя. – Если ты вынуждена быть благодарной, да еще и куче народу, это просто ужасно. Поверь мне... И еще одиночество. Я и сама не заметила, как осталась совсем одна. Раньше я и не подумала бы, что это способно меня встревожить.

– Так ты сама виновата, мать, – жестко сказал Мамонтов. – Ты бы остановилась и подумала: почему же все так вышло?..

Один шаг вперед. Еще один, и еще.