Девушки здесь все такие милые

Мне немного тревожно стало, что будет с Анной и как отреагирует Лапа, но это чувство быстро прошло. Позже я узнала, что Лапа – это не прозвище и уж тем более не имя: Салли звала так всех, с кем ей случалось переспать, – универсальная шапка над незаполненной графой.

– О Секс-вечеринке в Эклетике слышала? – поинтересовалась она.

– Нет, а что это?

– Я слышала, там все ходят голышом и творят черт-те что. Будет в эти выходные. Ты идешь со мной.

– А ты не едешь в Хамптонс?

Она покачала головой:

– В гробу я видала этот Хамптонс. Здесь нам будет гораздо веселее.

Пойти на Секс-вечеринку с Салли – это лучше того, что могла предложить мне Лорен, лучше, чем провести говенные выходные в ее доме на побережье, отбивая ее двусмысленные комплименты.

– Наверняка там найдутся парни, с которыми можно будет позабавиться, – с ухмылкой добавила Салли.

Она говорила о парнях, словно об игрушках.

Но ее любимыми игрушками были девушки.

7. Сейчас

Кому: «Амброзия Веллингтон» a.wellington@wesleyan.edu

От кого: «Совет выпускников Уэслиана» reunion.classof2007@gmail.com

Тема: Встреча выпускников 2007 года

Дорогая Амброзия Веллингтон!

От обедов в общежитии Мокон (светлая ему память) до ритуалов, которые поймут только выпускники Уэслиана (например, работать в Олине в одном исподнем), – альма-матер навсегда у Вас в крови. Мы ждем не дождемся, когда сможем лично встретиться с вами – нашими выпускниками, – и воскресить все наши старые добрые традиции. Мы уже слышим Ваш первобытный вопль[3]!

Искренне Ваш,

Совет выпускников

Недели пролетают одна за другой – встреча выпускников близится, напряжение растет. Хэдли и Хизер в предвкушении праздника постоянно перебрасываются сообщениями. Я вторю им принужденными «юху», но думать могу только о записке.

Я срываюсь на Адриана по любой мелочи. Когда он не знает, нужен ли на торжественный ужин костюм или можно обойтись джинсами. Когда он спрашивает, брать ли зонтик. Когда он предлагает сходить к репродуктологу, потому что прошло уже шесть месяцев, а я все никак не забеременею. Об этом он всегда говорит невзначай, словно ничего особо и не ждет, но я-то знаю, что очень даже ждет. Как все мужики, он мечтает породить подобие самого себя.

– Я начинаю немного беспокоиться, только и всего, – говорит он. – Тебе тридцать один. Я где-то читал, что после тридцати лет запас яйцеклеток уменьшается вполовину.

Я представляю себе, как он гуглил это в постели, пока я спала. Внутри начинает раскручиваться бешенство – змея, которая живет во мне с давних пор.

– За мои яйцеклетки не переживай! Не сомневаюсь, у меня их предостаточно. Может, проблема в тебе?

Он не вскидывается, а по-прежнему сидит на кровати возле полусобранного чемодана – хоть он и не получает надоедливых рассылок о встрече выпускников, но умудряется следовать инструкциям из них, как примерный мальчик.

– Может, и во мне. Ну так я же не против провериться. Я это уже несколько месяцев назад предлагал. Мне хочется, чтобы у нас по дому бегали дети. Маленькие Амбятки.

Впервые он употребил это словцо на нашей свадьбе, в полупьяной застольной речи, пообещав родителям с обеих сторон, что внуки не заставят себя ждать. Я стояла рядом с ноющим от улыбок лицом и жалела, что мне не удается захотеть того же самого – этого простого счастья, о котором он так мечтает. Адриан держался настолько уверенно, настолько в нас не сомневался, настолько твердо знал, как будет устроена наша совместная жизнь! «Он отличный парень», – сказала мне Билли перед тем, как я пошла к алтарю, и я знала, что она права. Несмотря на все мои прошлые грехи, меня и впрямь полюбил отличный парень.

– Я тоже этого хочу.

Я не тычу его носом в очевидный факт, что у нас нет даже того самого дома, по которому должны бегать дети. Когда-то мы строили грандиозные планы, ночами напролет вели лихорадочные разговоры. «Мы будем путешествовать! Мы будем делать все, что захотим!» Но потом реальная жизнь взяла свое. У нас появилась квартира и счета за нее. А вслед за этим пришла обида, щипавшая кожу, как солнечный ожог. Адриан не желал двигаться дальше. Статус-кво его полностью удовлетворял. Его романтические жесты и признания в любви не могли унять злость, которую я носила в себе, – им зачатый тяжкий плод.

Я пыталась представить себе, какие картины ему рисуются: два малыша ползают по заднему двору моих родителей в Пеннингтоне, а мы сидим на веранде с бокалами вина в руках и кудахчем, какие они у нас лапочки. Я ощущала вкус вина, запах стейков на гриле, но никак не могла вообразить то, что нужно было ему больше всего, – собственно детей.

– Может, нам надо чаще заниматься сексом, – рука Адриана ложится мне на бедро. – В этом деле важна регулярность. Знаешь, в последний раз, когда мы пили пиво, Джастин сказал, что они с Хэдли тоже подумывают о детях. Мол, пора уже как-то укореняться в жизни.

– Рада за них, – говорю я, хотя бешусь, почему она не сказала мне сама. Укореняться. Всем спокойнее, когда женщины прирастают к своему месту, словно деревья.