Девушки здесь все такие милые

Хэдли и Хизер – единственные однокашницы из Уэслиана, с которыми я поддерживаю связь, – интересуются в нашем групповом чате, собираюсь ли я на встречу, но я отбояриваюсь: мол, у меня на эти выходные другие планы. «Эх ты! – пишет Хэдли. – Если Адриана не будет, Джастину там и поболтать будет не с кем». Домашний почтовый ящик я проверяю каждый день, чтобы перехватить любые послания, прежде чем на них наткнется Адриан. Муж не склонен задавать лишних вопросов, но, уж если возбудить его любопытство, он будет домогаться ответов с настырностью шестилетки. Почему. Почему. Почему. Но больше всего меня бесит даже не его приставучесть, а простота – качество, которое когда-то меня в Адриане и привлекло. Непоколебимая уверенность в том, что у любой проблемы есть решение.

Но больше писем не приходит, и я уже начинаю искренне надеяться, что пронесло. А потом прошлое находит меня в последнем месте, где я ожидала его встретить. В «Скайларке», где мы с Адрианом иногда встречаемся после работы, – в тех редких случаях, когда он, так уж и быть, выползает из уютного кокона Астории и тамошнего крафтового пива. «Скайларк» – мой любимый бар в Мидтауне, мое сверкающее гнездышко над Нью-Йорком. Мы потягиваем напитки – я мартини, только один бокальчик, любит приговаривать Адриан, а то вдруг, – и внезапно около нашего столика появляется Тара Роллинс. Тара из Уэслиана, которая работала помощником редактора в «Аргусе», а теперь подвизается в книжном издательстве.

– Амброзия! – взвизгивает она. В последний раз я видела ее на девичнике у Хизер – ох и наклюкались же мы тогда на пляже в Сэг-Харборе! Помню, как Тара, обливаясь слезами, взялась признаваться, что изменяла мужу с коллегой-редактором, – и вот она стоит передо мной, и Адриан уже вскакивает и так неистово трясет ей руку, что мне становится неловко.

– Вы только посмотрите на нее! Выглядишь великолепно! Ты же едешь, да? Что за встреча без тебя!

Как будто наши с ней отношения когда-либо заходили дальше тусовочного трепа!

– Это на какую такую встречу она едет? – спрашивает Адриан.

Тара смеется.

– Как на какую? На встречу выпускников! Вы же наверняка поедете вместе? Мой муж представить себе не может, чтобы я поехала без него…

Я делаю здоровенный глоток мартини и улыбаюсь как ни в чем не бывало, хотя водка обжигает мне горло. Твой муж много чего представить себе не может.

– Встреча выпускников? – В устах Адриана это не слова, а зияющая рана. Я пялюсь на его загорелые предплечья, на щетину темных волос, поднимающуюся к рукавам клетчатой рубашки. – Первый раз слышу…

– Да все забываю тебе сказать, – говорю я, стремясь избавить его от унижения. – Впрочем, это не имеет значения. Мне туда совершенно неохота.

Тара все знает, но прикидывается дурочкой.

– Как это неохота? Там же будут все-все-все!

– У нас годовщина свадьбы, – поясняю я. – Будем отмечать. Три года.

Вот в таких случаях мне хочется, чтобы я могла похвастаться колечком пожирнее.

– Нет-нет, – говорит Адриан. – Мы не можем пропустить встречу выпускников! Годовщину мы и в другие выходные отпразднуем. Да что там – закажем пиццу и посидим в патио, вот и весь праздник. – Он улыбается Таре, эдакий мальчишка-обаяшка, – словно скромность нашего романтического вечера должна произвести на нее впечатление.

– Вот именно! – подхватывает Тара. Они начинают болтать, словно меня тут вовсе нет. Не проходит и минуты, как Адриан поминает свой роман, и двух минут, как Тара поминает Баттерфилд-С. Меня захлестывает ярость. Мне хочется защитить Адриана – не только от правды, но и от того вердикта, который Тара неизбежно вынесет на его и наш счет.

– Ох и бурное же у меня было студенчество! – хохочет она. Я озираюсь в поисках официанта, который принес бы мне второй бокал мартини. – Но, конечно, до Амб мне далеко.

– Да с нее-то что возьмешь, – говорит он, касаясь моего запястья. – Эта пай-девочка головы от учебников не поднимала!

Я не смею даже взглянуть на Тару, потому что знаю, что прочту в ее глазах. Головы не поднимала, ага. Тара – это бомба замедленного действия, и от нее нужно избавиться, прежде чем она рванет.

– Так и быть, – говорю я, стискивая бокал так сильно, что мне кажется – он вот-вот разлетится на осколки. – Пожалуй, мы поедем.

И как только я произношу это вслух, до меня доходит.

Конечно, я должна ехать. Не из-за Тары, не из-за кого-то там еще – из-за нее. Вдруг она знает что-то такое, что принесет нам избавление. Я то и дело представляю себе, как она сидит, старательно выводит красивые буковки, – как это на нее не похоже, она ведь вечно спешила. Но ради чего-то она меня призывает, и я должна узнать, ради чего.

Я сказала: «Мы поедем», но никаких «нас» не имела в виду. Я всю голову сломала, весь интернет перерыла, пытаясь найти повод не брать с собой Адриана. Может, это даже принесет пользу нашему браку. Я встречусь со своим прошлым лицом к лицу, сброшу отмершую кожу и вернусь с чувством признательности, которое когда-то испытывала к мужу.