«Девы» — Красавицы

«Девы» — Красавицы.

Глава 1

В четверг вечером Лидия сидела на полу в спальне в окружении коробок и в очередной раз пыталась разобрать вещи Майкла.

Работа не двигалась стояла на месте. Со дня смерти Майкла прошёл ровно год, а пожитки нажитые до сих пор валялись по разным комнатам частично Лидия складывала вещи в стопки, частично немного вещей было разложено по пустым коробкам. Лидия никак не могла завершить то, что начала.

А всё потому, что Лидия до сих пор любила Майкла. Конечно, она осознала на сороковой день что он ушёл навсегда, но Лидия была не в том состоянии чтобы его забыть она просто не могла выкинуть его из головы его образ никак не покидал её. Лидии было непонятно, что делать с этой любовью, она была огромная и нескончаемая, которая покидает сердце, как ватный наполнитель тряпочной куклы, когда та уже заметно рвётся по швам.

Если б и любовь можно было упаковать также, как и его одежду... Подумать только: жизнь человека свелась к вороху никому не нужных забытых вещей, приготовленных для распродажи. Жалкое зрелище Лидия не могла на это смотреть.

Потянувшись к ближайшей коробке, Лидия вытащила старые синие кроссовки. В них Майкл любил бегать по утрам. С того момента кроссовки до сих пор не просохли, к подошвам прилипли маленькие куски грязи.

«Выкини их. Давай же», – ледяным тоном приказала себе Лидия, хотя она и осознавала, что сделать это было выше её сил. Конечно, сами по себе кроссовки — всего-навсего старое барахло. Ничто не заменит ей Майкла — человека, которого она любила с первой встречи и будет любить до глубокой старости. И всё - же расстаться с кроссовки было слишком больно. Чувство было таким словно приходится самой срезать кусок кожи со своей же собственной руки.

Лидия прижала кроссовки к груди, баюкая их, как младенца, а потом зарыдала.

Как же так случилось что его не стало?

Всего за год - время, которое раньше пролетело бы не заметно, а теперь тянулось и тянулось, словно опустевшая после сокрушительного урагана долина, — в её жизни произошли роковые перемены. В тридцать семь лет, одинокая и захмелевшая в этот воскресный вечер, она цепляясь за кроссовки, как за священную семейную реликвию. Впрочем, для Лидии они действительно приобрели сакральное значение.

Умерло что-то прекрасное, что-то святое. Остались лишь только книги, которые когда-то читал Майкл, одежда, которую он носил, и вещи, к которым прикасался руками. Они по-прежнему хранили его запах. А Лидия до сих пор помнила вкус его губ...