Дезертир

«А я? — грустно улыбнулась Лялюня, — На кого стала похожа я? Косу еще летом пришлось укоротить… она, конечно, уже успела малость отрасти, но все ж… Румянец сменился не проходящей бледностью, кожа стала грубой, словно у батрачки».

Еще один короткий взгляд на парня.

«Загар, — успела удивиться сквозь наползающий сон Ляля. — У него даже летний загар с лица не спал!»

Под тишину ночи девушка уснула.

Зима в этом году вообще выдалась на редкость лютой, но конец февраля по своей суровости бил все рекорды. Четверка стражников за порогом хором выстукивала зубную чечетку и практически в такт друг другу скакала с одной ноги на другую.

Учения на сегодня отменили. Нет, не по причине безграничной заботы о рекрутах, а исключительно из-за морозонеустойчивости военачальников, которые забурились куда-то и «согреваются» известными методами. Лялю тоже отправили восвояси из холодного госпиталя.

— Чаю будешь?

Девушка знала, что Иер не пьет чай, и приготовила только одну чашку, но по привычке спросила.

— Горячий? — заинтересованно протянул из-под одеяла Иер.

— Горячий.

— Сегодня буду.

Пока юноша выбирался из постели, Лялька достала вторую чашку. Она не особо удивилась внезапно появившемуся желанию Иера (мороз все-таки, а чай поможет трошки согреться), но была безумно рада проявлению в нем хоть какого-то живого интереса, и, боясь спугнуть его, словно птицу, быстро и без лишних расспросов наполнила кружку, подсунув ее парню.

Тот лишь разок отхлебнул перед тем, как скомандовать:

— Налей еще четыре чашки и позови сторожил.

— Зачем? — подивилась девушка. — Не положено…

— Да помолчи хоть! Эдакая стужа за стеною… Сама пожалей мужиков, твою ведь задницу охраняют!

«Не иначе как в лесу медведь сдох!» — про себя прокомментировала она внезапный приступ жалостливости Иера. Тот тоже догадался, что Лялька нипочем не поверила в его душевные качества, однако не без благодарности отметил, что девка, не поднимая лишнего ропота, отворила дверь и кликнула офицеров «попить чайку».

Благодарные воины ввалились в домик кубарем, толкая друг друга и на ходу снимая тулупы. Заледеневшими пальцами они хватали горячие кружки с парящим чаем и, обжигая губы, торопливо глотали. Малость согревшись, солдаты поумерили пыл и принялись перемежать чаепитие вспышками дружеского смеха. Иер смеялся вместе с ними, и только Лялюня никак не могла понять намерений своего сожителя.

Были бы окоченевшие от холода офицеры чуточку внимательнее, то и они бы заметили нехороший блеск в глазах гостеприимного «хозяина». А так, позабыв от радости все на свете, они наслаждались моментом, и когда Иер предложил переночевать «в тепле и тесноте, да не в обиде», знамо дело согласились.

Ляльку, как самую красивую и нежную, поселили в эту ночь на печи. Зад припекало, однако жаловаться не приходилось: мужчины спали на полу, где стократ холоднее и к тому же сквозняк. Должные по уставу блюсти здравие охотника и санитарки, стражи дрыхли, чисто младенчики. Их буйный храп, казалось, был способен заглушить военный набат.

Когда песнь бравых воинов достигла своего апогея, Иер решил, что пришло время действовать.

— Ты чего это? — опасливо прошептала Ляля, увидев комнату и распростертых на досках стражников в слабом свете масляной лампы.

— Тшшш…. - жестом показал юноша. — Одевайся! Мигом!

Ляля хотела было уже запротестовать, но потом вспомнила, что Иер без зазрения совести может бросить ее здесь одну, быстро спустилась. Пока девушка одевалась, парень предусмотрительно запасался всем необходимым: мешок, огниво, веревка, лампа и масло, медная тарелка, пара ложек, жестяная кружка.

И где только успел раздобыть, удивилась Ляля.

Заметив, что в мешок упали несколько плиток спрессованных хлебных коржей, охапка пластин вяленого мяса, вареная картошка и яйца (Иер сегодня остался без обеда и ужина и всю еду приберег специально для побега), Ляля вдруг почувствовала себя неловко за собственную неподготовленность и сунула юноше сверток с аптечкой.

Перед самым выходом Иер накинул на плечо связку стрел и лук, уже не учебный — профессиональный, только-только жалованный для дальнейшего обучения указом государя. Затем еще раз напоследок охватил беглым взглядом помещение, остановился на спящих офицерах и под вниманием застывшей в приступе немого ужаса Ляли потихонечку вынул из-под одного из них меч.

— Все, — скомандовал он девушке. — Бегом!

Та с проворством лани выскочила на улицу. Иер потушил лампу и вышел вслед за девушкой, заперев предусмотрительно входную дверь снаружи деревянным брусом — как запирали их с Лялюней каждый раз стражники.

— Идеальная ночь, — восхитился Иер.

— Для того, чтобы замерзнуть? — буркнула девушка.