Дезертир флота

– Дураки вы, – хрипло сказала Теа, вытерла дрожащей ладонью рот. – Я думала, у меня сил не хватит. Я ведь тоже… жалела ее. Нет, дерьмо собачье, не жалела – тело ее хотела. Жадно хотела. Что уж сейчас – вы оба знаете, как низко я пала и прогнулась под магией ее проклятой. А сейчас жалость меня треплет. И жадность с сожалением. Отравила она меня навсегда.

– Отойдешь, – поспешно сказал вор. – Точно говорю – отойдешь. Нет таких вещей, чтобы не забывались и не бледнели со временем. Всем нам полегчает. А тебе, Теа, спасибо. Выручила наши жизни и души мелкие. Знаю, что тошно вспоминать – да этот подвиг, по сути, куда круче, чем аванкам да стурвормам хвосты укорачивать.

– Убийство – не подвиг, – пробормотала побледневшая рыжая. – Вот, возьмите. Добыча общая.

Парни смотрели на горсть драгоценностей на ее узкой ладони. Браслеты, серьги и даже висюлька для пупка. Призрак синеглазой красавицы возник за спиной, дохнул чарующими духами.

Вор немедленно отвернулся, от души сплюнул, прогоняя бесплотную гадину.

– Нет уж, Теа, побрякушки твои по праву. Носи, и пусть твоя совесть чиста будет.

Девушка покачала головой:

– Дорогие камни. А мне руки жгут. Лучше продайте. Да и ни к чему они мне. Носить все равно не смогу.

– Сможешь, – твердо сказал Квазимодо. – Долг выполнять иной раз самое грязное дело. Я хоть и вор, а знаю. Да и ты тошноту преодолеешь, поймешь. И Ныр поймет. Ведь ничего мы сделать не могли. Я уж думал – может, нам ее в какой бордель продать. Да только вырвалась бы. Она скользкая была, как слизняк красивый. Я уж про наши головы не говорю – представьте, сколько она еще народу со свету по изуверски, ради развлечения, сжила бы. Что тут поделаешь – такое извращение только сталью лечится. Подумайте и поймете – на то воля богов была. Я просто чуть быстрее соображаю.

– Не хвастай, – мрачно сказал фуа. – Я, может, головой понял. А душа не принимает.

– Ну и хорошо. – Вор понюхал дымок над земляной печью. – Душа и сердце нам пока без надобности. А вот головы нужны. Не по своей воле мы здесь сидим голые да босые. И виниться нам особенно не за что. Так что давайте думать, что нам дальше делать.

* * *

Обугленный для безопасности пищеварения кролик исчез в желудках, но ничего умного трое беглецов не придумали. Планов строилось много, но у всех них существовали очевидные слабые стороны.

– Вы свободней думайте. – Квазимодо широко повел полностью очищенной от мяса кроличьей костью. – Что это за фантазии у вас? «Подальше уйти, да жратвы добыть», «штаны, да место спокойное», «чтобы вода была большая, да рыба». Убого для преступников, которых столько сотен доблестных мужей изловить стремится.

– Сам ты тоже ничего придумать не можешь, – заметила Теа, сидящая скрестив ноги и разглядывающая луну.

– Да я-то легко придумаю. Штаны да пропитание я и так найду. А вот где бы мне глаз отыскать? Вот на это я сил не пожалел бы. Да с двумя глазами я бы…

– Обойдешься, – отрезала рыжая, неохотно отвлекаясь от луны. – Ты и так слишком хитрый, а с двумя глазами от твоих воровских планов совсем спасения не будет. Не нужен тебе глаз.

– Ну, как скажешь, – постарался скрыть обиду вор.

Теа, склонив голову к плечу, посмотрела на него:

– Ква, я хотела сказать, что тебе не обязательно думать об этом. Ты и с одним глазом прекрасно справляешься. Так что не ищи того, что не бывает. Я никогда не слышала, что можно вставить чужой глаз. Да и подумай, как ты ужасно будешь выглядеть с разными глазами.

– По-моему, я и сейчас ужасно выгляжу, – пробормотал Квазимодо. – И потом, не обязательно вставлять глаз мертвяка. Я слышал, что маги создают искусственные очи, чтобы наблюдать друг за другом. Меня бы устроил такой, только маленький.

– Палантир, по слухам, занимает собой целую башню. Маленький палантирчик – наверное, всего полбашни займет. У тебя голова с виду поменьше, – ядовито напомнила Теа. – И потом, вряд ли магу будет так уж интересно возиться с твоим глазом. Магия – зло, это все знают. Скорее уж тебе лекарь-колдун нужен.

– Мне тоже лекарь-колдун нужен, – поспешно сказал фуа. – Мне без ноги никак нельзя – я почти не могу плавать. Прошлый раз едва до лодки доплыть успел. Так ногу сводило – выть хотелось.

– Доплыл ты вовремя, – утешил Квазимодо. – И вообще нога – это не глаз. Сама выздоровеет.

– Плавать вообще незачем, – подтвердила Теа. – Искупался, рыбку наловил и вылез. На земле лучше.

– Может, я бы с колченогой ногой и примирился, – ехидно сказал фуа, – если бы вы меня на себе верхом возить согласились. А то если кто не заметил – я хромаю, и сильно. На кривого я не сяду – он в кусты занесет. А вот если…

– Ага, ты еще скажи, что за хвост держаться будешь. – Теа покосилась на Квазимодо. – Ты не напрягайся. Я поняла – Лягушка так шутит. Очень смешно.

– Ну, может, и не очень смешно. Я забыл, какая ты обидчивая, – надулся фуа.

– Я обидчивая?! Да я сейчас обхихикаюсь. Как вспомню, как ты ночью трясся, меня, такой страшной хищницы, опасаясь, так и обижаюсь до икоты.

– Я же не знал…

– А сейчас знаешь? – Теа потянулась к ныряльщику, хищно улыбаясь. Зубов опять оказалось потрясающе много.