Дезертир флота

В слабом свете летящего пламени Квазимодо успел разглядеть две лежащие на мокрой земле фигуры и третью – узкую, с неестественно тонкими руками-ногами, лишь отдаленно похожую на человеческую. Обнаженное тело влажно блестело. Существо или человек – вор так и не понял – пригнулось над одним из тел. Лицо, маленькое и округлое, было повернуто к Квазимодо. Взгляд пристальный и оценивающий показался вору до жути спокойным.

Квазимодо судорожно выставил глефу. Человек-муравей не обратил на оружие никакого внимания. Из маленького рта ночного гостя густо капало что-то черное.

«И на кровь-то не похоже», – в ужасе подумал вор. Мелькнуло четкое ощущение, что ночной гость может сделать с ним все что угодно, и ни глефа, ни клинок кукри не станут серьезной помехой, как только «муравей» примет решение – убить или сначала доделать то, что он сейчас делает.

Ныр без всякой подготовки, как в лучшие свои времена, взлетел над землей. Прыжок фуа был кособок, но до безумия точен. Кажется, не успев коснуться земли, ныряльщик дотронулся до полуугасшего факела и перекинул его дальше – ближе к ночному пришельцу.

Пылающий снаряд заставил жутковатого пришельца тронуться с места. Квазимодо не успел вскинуть для броска глефу, как человек-муравей уже оказался на полпути к зарослям колючих низких кустов. Двигался он без особой спешки, вполне уверенный в том, что ему незачем опасаться неуклюжих людей.

На барке щелкнула тетива лука.

Кажется, ночной враг мгновенно ускорил движение. Но стрела настигла существо уже у самых кустов, сбила плавный ход. Человек-муравей издал негромкий звук, качнулся вбок, точно удар стрелы с пестрым оперением едва не смел-скомкал его легковесное тело.

Все это произошло так быстро, что Квазимодо так и торчал, занеся для броска руку с коротким, тяжелым, но хорошо сбалансированным оружием. Мелькнула мысль, что нужно все-таки метнуть, и вор мощно отправил глефу в полет.

Враг полз-ковылял к кустам. Стрела торчала в том месте, где у человека обязан находиться крестец, но сейчас ночной враг двигался на четырех конечностях, и его узкое, казалось, легко обходящееся без суставов тело окончательно перестало походить на человеческое. Вероятно, стрела причиняла жуткую боль – на свист настигающего его тяжелого оружия существо не обратило внимание.

Квазимодо с искренним изумлением разглядел, как глефа сшибла паучье тело. Показалось, что ножевидный наконечник практически разорвал худосочную фигуру пополам.

Вокруг орали. Горело уже несколько факелов. У кустов, слабо освещаемых брошенным фуа факелом, очутился «серый». Под его ногами конвульсивно дергался поверженный непонятный враг. «Серый» ткнул копьем, добивая, и заорал, обращаясь почему-то к Квазимодо:

– Второй туда ушел!

Квазимодо тупо посмотрел на темную массу низких кустов. Оказывается, был и второй «муравей». Офигительно.

– Здорово ты эту штуку швыряешь, – сказал ковыляющий к другу Ныр.

– Ага, – согласился еще не успевший прийти в себя от изумления вор. – Здорово я кидаю. Мощно. И зачем только я, дурак, эвфитон таскал?

Вокруг стало полно народа. Все орали. Несколько человек склонились над убитыми товарищами, но большинство разглядывало мертвого ночного гостя. Рядом с Квазимодо оказалась рыжая. Теа была босиком, но в руках она держала лук с наложенной на тетиву стрелой.

– Ты не разучилась стрелять, – пробормотал вор.

– А ты стал неосторожен, как пьяный соляр, – сдерживая себя, прошептала лиска.

– А говорили – дикари, – пробормотал Хара, тыча клинком меча разорванное неведомое существо. – Это не дикари, а одни боги знают что такое…

Сонный Квазимодо сидел на носу барки, почти под ногами впередсмотрящего, и клевал носом. Выспаться не удалось из-за жары. Из-под накрученного на голову платка тек пот. Солнце палило так невыносимо, что дело обязано было кончиться просто убийственной грозой. Впрочем, ливни нынче бывали и несколько раз в день. Зебен-ти начали гнить. Барку окутывало облако приторно-липкого аромата, но пассажиры уже давно не обращали на это внимания.

Квазимодо с тоской огляделся. Путешествовать бездельником-пассажиром оказалось удивительно тяжело. Прямо хоть на весла садись. После ночной стычки с никому не ведомыми кровожадными созданиями прошло восемь дней. Общаться с Теа не получалось – после мастерского выстрела из лука купец проникся к бандитской девице таким уважением, что считал себя обязанным разделять с ней трапезу и развлекать разговорами. Неприличных предложений он, естественно, делать не рисковал, но Квазимодо и Ныр были вынуждены без всяких шуток ограничиваться ролью слуг. Спятить можно.

Теа сидела у борта на мешках-подушках и вновь полировала ногти. Ныне это сугубо благородное занятие занимало половину времени рыжей. Еще она приглядывала за лошадьми, вежливо, но непреклонно вынуждая уважаемого Хара через день делать короткие остановки для выгула и разминки животных.