Дезертиры любви

– Да нет. Вино мне нравится, и виноградарство привлекает. Но раньше чем я решился идти на виноградники, мне пришлось идти в солдаты и на войну, а там я обнаружил, что мне нравятся организационные дела, так что, вернувшись из плена, я пошел в экономику. К тому же двоюродный брат, который из-за своей ноги воевать не мог, семь лет ухаживал за лозой, и я не хотел отнимать виноградник. Но мне его не хватало. Я потому и женился так поздно. Жениться и не уехать с женой на наш виноградник – долго я просто не мог себе этого представить.

– А что вы организовывали на войне?

– Все, что угодно. В России искусством занимался. Коммунисты устроили в церквях склады, мастерские, амбары и конюшни, и мы из-под хлама и навоза спасали удивительнейшие иконы, светильники и церковные облачения.

– И что с этими вещами стало?

– Мы их инвентаризировали, упаковывали и отправляли в Берлин. Что с ними произошло в Берлине, я не знаю. В организационном плане интереснее была Франция, там я занимался поставками зерна и вина.

– А Италия?

– Италия?

– Анди говорил, что ваша солдатская служба проходила во Франция, России и Италии.

– В Италии я был кем-то вроде экономического атташе при последнем правительстве Муссолини.

Анди слушал в изумлении:

– Так много ты никогда не рассказывал о войне.

– Вот, пришлось, иначе бы у нее навсегда осталось недоверие. – Взгляд отца был понимающим и дружелюбным.

Вечером, когда Сара и Анди уже были в постели, возник разговор об этом понимающем и дружелюбном взгляде его отца. Крупноголовый, с ежиком коротко подстриженных седых волос, отец хорошо выглядел, и в чертах его лица замечательным образом сочетались крестьянское происхождение и изощренный интеллект. Но под его взглядом она чувствовала себя неуютно.

– Откуда он знает, что я еврейка? Ты ему сказал?

– Нет, и я не знаю, на это ли он намекал, когда говорил о грозящем вечном недоверии. По тому, как ты спрашивала, не оставалось сомнений, что ты хочешь услышать ответы.

– И что за ответы я услышала? Что́ делал «кто-то вроде немецкого экономического атташе» при Муссолини, который держался только немецкими милостями? Что́ значит «заниматься поставками зерна и вина» из Франции в Германию? Речь же о добыче, как в России, так и во Франции, о разбое и грабеже.

– Что же ты его не спросила? – Но Анди был рад, что она не спросила и что отец не отвечал и не показывал иконы в своем кабинете.

– Поэтому я и сказала о его взгляде. Его взгляд говорил, что на все мои вопросы у него есть ответы, которые покажут мне, что я с моим недоверием не права, но ничего мне не скажут.

Анди вспомнил свои объяснения с отцом, при которых и у него возникало похожее чувство. В то же время он не мог оставить на своем отце обвинение в разбое и грабеже.

– А я ему верю, что сокровища русской церкви пропали бы, если бы он и его люди их не спасли.

Сара, лежавшая на спине, воздела руки, словно собираясь сказать что-то не подлежащее сомнению, но потом ее руки упали.

– Может быть. Да и не интересуют меня русские иконы, французское вино-зерно и муссолиниевские дела. И пока ты не смотришь так, как твой отец, пусть смотрит как хочет. А мама у тебя милая, и мне понравились твоя сестра и ее дети. – Она задумалась. – А характерец у твоего отца – ей-богу – тот еще! – Она повернулась на бок и посмотрела на Анди. – Какая эта поездка на поезде была чудесная! И вид с горы! Пробежимся завтра по городу? А любовь у нас сегодня будет?

6

В Берлине он впервые ощутил страх перед различием миров, из которых они вышли: оно могло таить в себе угрозу для их любви. Они побывали в Мюнхене и в Ульме, на Боденском озере, в Шварцвальде и во Фрайбурге, и Сара смотрела на все внимательным и дружелюбным взглядом. Природа ей нравилась больше, чем города, и ей запали в душу ландшафты на краю Рейнской долины, которые любил и Анди, – Бергштрассе, Ортенау, Маркгрефлерланд. Целый день они провели в Баден-Бадене на термальных источниках. Они вошли через раздельные входы для мужчин и женщин, раздельно получили массаж, раздельно потели в сухом финском и влажном римском тепле и встретились в обрамленном колоннами центре старинного сооружения – в бассейне, накрытом высоким куполом. Анди пришел сюда раньше и высматривал ее. Он еще никогда не видел, как она вот так, издалека, нагая, идет к нему. Как она была красива! – черные волосы до плеч, ясное лицо, округлые плечи, полные груди, плавная линия бедер, чуть коротковатые, но стройные ноги. Как грациозно она шла – гордая своей красотой и в то же время смущенная его откровенным взглядом! Как очаровательна была ее усмешка – ироничная, потому что ирония была у нее в крови, но счастливая его восхищением и лучащаяся любовью!